Ушма

Я не видел, как твари выволокли девушку из дома и утащили к Хозяйке, но услышал её последний вопль ужаса, когда она предстала пред взглядом ведьмы. Что произошло следом, каким было её наказание и что случилось с девушкой после, я так никогда и не узнал, но звуки, донесшиеся до меня умертвили последнюю часть моей души. Моё тело полностью утратило чувствительность, и только мысли всё ещё копошились в моей голове, равнодушные и медлительные, как слизни в банке. Они скользили и пожирали друг друга — чёрное, бугрящееся желе, не помнящее себя и друг друга, склизкая тьма, подбирающая крохи с пиршества смерти. Мне хотелось раскроить себе череп, чтобы не чувствовать их движения внутри, но у меня не было сил.

Всё давно стихло, и жуткое пение угасло меж руин, но я ещё долго не мог спустится, и просто лежал и смотрел на окровавленный кусок белого сарафана, застрявшего в ветвях колючего кустарника рядом с треугольным домом. Последний обрывок чьей то короткой жизни, тонкий лепесток едва распустившегося цветка, ставший ему не фатой, но саваном.

Свифт появился как всегда неожиданно, точно его принёс клок серого тумана. Он долго смотрел на меня стоя вполоборота, а потом неторопливо затрусил меж кустов. Я спустился вниз и зашагал вслед за ним. Помертвевший и непомнящий собственного имени призрак, бредущий в сером тумане в окружении себе подобных, невесть куда и невесть зачем. Бесформенный обломок кораблекрушения дрейфующий в бесконечном океане небытия.

Мы двигались медленно, делая большие, непонятные мне круги, обходя болота и сторонясь некоторых домов. В одном из них, двери в затопленный подпол были отворен и я задержался у них ненадолго, привлечённый странным плеском внутри. Заглянув вниз, я увидел несколько человекоподобных созданий, бултыхающихся как стая тюленей в густой, грязной, похожей на нефть воде. Их тела были черные и гладкие, а на лица не было глаз и носов, только большие, жадные рты, которыми они впивались друг в друга, но не в желании утолить голод, а слиться воедино… Это был последний раз, когда меня вывернуло наизнанку — сухо, горько, едко. Затем я долго не мог подняться, задыхаясь от ужаса и отвращения.

Свифт ждал меня, застыв как статуя меж двух ржавых остовов парников. Болотный Сфинкс, овеваемый гнилостным туманом преисподней. Куда он вёл меня?.. И вёл ли вообще?.. С чего я решил, что он мой проводник?.. Может, мне только казалось, что он направляет меня?.. Может, я следовал за тенью?.. Может, он очередной плод моего воображения?.. Предсмертный мираж?.. Фантом, как и я сам?..

Ответов не было, но и сами вопросы мгновенно тонули, едва всплыв на поверхность сознания, поскольку не имели смысла. Я знал лишь одно — мне нужно следовать за ним, кем бы он ни был — и я следовал, позабыв про всё остальное. Это была моя единственная и окончательная ставка.

Несколько раз я замечал других призраков, как правило детей. Они прятались при виде Свифта, но разглядев меня, осторожно показывались из своих убежишь — чердаков, сараев и даже ржавой трансформаторной будки, в недрах которой скрывался седой мальчик лет 10, со страшной раной на животе.

У всех в глазах плыл серый туман, а лица были пустынны и холодны. Я больше не пытался приблизиться к ним или заговорить. Я просто разглядывал их, пока шёл мимо и они оставались позади, один за другим, превращаясь в неотъемлемую часть пейзажа, такую же как и странный призрак с собакой, безмолвно прошагавшие мимо них.

Я не сразу заметил, что Кремль исчез. Я давно потерял направление, беспрекословно следуя за Свифтом. Когда мы перешли очередное небольшое болото, я не придал значение большой куче гнилых, замшелых досок, что была по правую руку от меня. Но затем, я заметил остов сторожки, небольшой подъём дороги, круто уходящий влево — в сторону Крыма, а справа, призрачную арку металических въездных ворот, с ещё читаемой вдвойне неуместной надписью «ОЛИМПИЕЦ». Я снова стоял на «перекрёстке всех дорог».

Смутный отголосок прошлой жизни ненадолго пробудился во мне. Повинуясь ему, я свернул с тропинки и подошёл к руинам. Свифт, едва различимый в тумане, замер на другой стороне болота, глядя куда-то в сторону.

Я пытался вспомнить, что это место значит для меня, старался вызвать из памяти какие-то образы, воспоминания, эмоции, но не мог. Туман был снаружи и внутри меня. Я стал его частью. Верным слугой — без имени, без чувств, без прошлого. Даже само слово Кремль не имело никакого смысла. Только бесконечная серая пустота.