Усмешка тьмы

– Что читаешь? – выдавливает он сквозь смех.

– Может быть, это новый язык. Может быть, скоро мы все будем так писать, – я прокручиваю столько, сколько могу выдержать – это, похоже, далеко не всё. – Полагаю, таким один идиот видит юмор. Какое-то время это и правда смешно. Но делу время – потехе час.

С этими словами я открываю документ со своей рукописью, листаю до второй главы… и мышка вываливается у меня из рук.

Корьерат Абби ноччиллась в Говвилуде. Егго ппервый – деббутны – филм…

Слово в слово. Глава за главой. Мои глаза, кажется, превратились в горячие угли, что вот-вот почернеют. Мозг пульсирует в попытке выдать хоть какое-нибудь, самое дерьмовое объяснение. Марк тем временем веселится за нас обоих.

С трудом сохраняя самообладание, я поворачиваюсь к нему и цежу сквозь зубы:

– Это ты сделал, да?

47: Посторонний

У меня уже заранее заготовлена улыбка для встречи Натали, и она это замечает:

– Кто это у нас такой довольный собой? Сдал свою книгу?

– Все, что смог написать, – да! Она теперь у Колина, в надежных руках.

– Вот и отлично! Впустишь меня?

Мы будто разыгрываем некий постановочный спектакль для аудитории в коридоре. Мне показалось, или в глазке что-то мигнуло – будто бы веко?

– Перенесу тебя через порог, если хочешь, – говорю я.

– Просто впусти. У меня был нелегкий день.

– Работой завалили?

– Не только работой.

В ее глазах я не нахожу даже намека на объяснение и потому спрашиваю:

– А чем же еще?

– О, Саймон, – она поводит плечами. – Возможно, мы нашли для тебя кое-что особенное ко дню рождения.

– Мы.

– Да. Я и кое-кто из журнала.

Она имеет в виду Николаса? Даже не хочу уточнять. Видимо, подарок спрятан в ее сумочке – если только она не оставила его в машине.

– Надеюсь, не пришлось сильно отвлекаться от работы, – говорю я.

– Не волнуйся, это был веселый денек. Надеюсь, и ты повеселишься со мной в оставшиеся часы. Ты же не забыл? Это наш первый совместный новогодний вечер. Кстати, где Марк?

– Где-то в своем лабиринте.

– То есть?..

– Играет в компьютерную игру, – перевожу я, и тут он собственной персоной появляется из-за двери своей спальни. Его улыбка – в разы шире моей, и я не знаю, как это трактовать.

– Все в порядке, Марк? – осторожно спрашиваю я.

– А что может быть не в порядке, бога ради? – волнуется Натали.

– Тут был небольшой переполох, правда, Марк? Я его устроил. Какой-то вирус попал на компьютер и превратил весь текст в мусор.

– О, Саймон. Мне очень жаль.

Если бы я все еще был в замешательстве, я мог бы предположить, что она извиняется за заражение компьютера.

– Это не имеет значения, – заверяю я ее. – Я же сказал, что у Кирка и Колина все есть. Они могут сделать для меня новую копию.

– Ты искал вирус?

– Его больше нет. – Хотя программа, которую установил Джо, не идентифицировала угрозу, перевернутый рот маркерного лица на круглой иконке превратился в широкую улыбку под звон электронных колоколов. – Жаль, что я не могу отослать его туда, откуда он пришел.

– Ты хоть представляешь откуда?

– От того, кто пытается подорвать мою репутацию с тех пор, как я начал писать о Табби.

– О ком ты?

– Не знаю точно, – я глупо улыбаюсь в пространство, но Натали, похоже, не замечает. – Надеюсь, университет сможет его разыскать. Этого монстра, которому Интернет развязал руки. Или, может, вообще создал с нуля. Смотри-ка, Марк, я тоже сражаюсь с монстрами.

– Я смотрю Табби.

После того как я извинился за то, что обвинил его в тарабарщине на моем компьютере, из его комнаты только и был слышен радостный смех – но звучал он так маниакально и механически, что я приписывал его какому-то чудовищу. Такой звук мог быть только в игре, которую он, должно быть, заменил диском со сценическим выступлением Табби. Тем не менее я рад, что Натали прерывает мои мысли и говорит:

– Прошу прощения, но я собираюсь принять душ и переодеться.

Марк спешит обратно в свою комнату, а я возвращаюсь к своему столу. У моих издателей нет электронной почты. Когда я звоню в офис, автоответчик снова уныло втирает мне про конец года. Никто не может спасти меня от неопределенности, но я все еще пытаюсь добыть хотя бы ее крохи – успех маловероятен, учитывая дату и поздний час – когда Натали появляется в элегантном черном платье и меховой накидке. Просовывая руки в рукава пальто, она осведомляется у нас:

– Все готовы выходить?

Похоже, что да. Марк явно воодушевился. Неслышно, как мышка, он покинул свою комнату, и на лице его – улыбка, сохранившаяся, наверное, с тех самых пор, как он заперся там. Он спешит вызвать нам лифт.

– Кстати, наши соседи нас поздравляют, – вдруг говорит Натали.

– Какие?

– Те самые, которые так тебя интересовали, – она указывает на противоположную дверь.

На какой-то гротескный миг я вспоминаю ребенка, дергающегося, как паук на нитке.

– Ты о… родителях?

– Ну… – она смотрит на меня так, будто я отпустил глупую шутку. – Если только они усыновят нас с тобой, потому что мы им точно в дети годимся. Они оба мужчины. В возрасте.