Усмешка тьмы

– У них не может быть детей, – хихикает Марк, когда металлическая дверь лифта закрывается за нами.

На фоне моего недоумения я могу задать только один вопрос, и тот неадекватный.

– Как их зовут?

– Мистер Чеддер, – говорит Марк так, словно сейчас расхохочется.

Я умудряюсь сдержаться, пока мы все не залезаем в серую коробку лифта:

– И что, кусок сыра-то крупный? Как пахнет?

– Саймон, прекрати.

Я не обращаю внимания на упрек Натали, так как замечаю, что в общем шутка ей понравилась.

– А как его дружка зовут?

– Мистер Мриз.

Я все пытаюсь вычислить, в чем соль шутки, когда двери кабины разъезжаются на подземной парковке. Одна из бледных ламп на потолке – не могу понять какая – мерцает, как бескровный пульс. От кривящихся теней «пунто» словно дергается на месте, будто ему, как и Марку, не терпится уехать отсюда. Даже Натали теряет терпение, поворачивается ко мне и спрашивает:

– Ты с нами?

– Ты уверена, что это были не гости? – спрашиваю я, возобновляя шаг.

– Да. Они здесь живут дольше меня. Дольше нас с тобой.

– Значит, у них недавно были гости. Ну да, Рождество на носу…

– Что за гости?

– Женщина с ребенком.

– Как странно.

– Постойте! – настаиваю я, не желая, чтобы она медлила с ответом. – Что странно?

– Я же сказала тебе, – говорит она и еще больше расстраивает меня, добавляя: – Пошли, Марк.

– Можно я сяду впереди?

– Давай, – подбадриваю его я, но обращаюсь скорее к матери. – Я не понял, что ты сказала. Почему это странно?

– Ради всего святого, Саймон, – Натали молчит, пока за Марком не закрывается дверь. – Они не любят детей, особенно по соседству, – полушепотом объясняет она. – Марк, по их словам, исключение – только потому, что он такой, ха-ха, тихий.

Эту путаницу мой разум уже не в состоянии принять – бросив взгляд на стену, мигающую, словно экран в ожидании изображения, я сажусь на заднее пассажирское сиденье. Наверное, она ошибается. Что-то напутала. Или что-то снова напутал я. Сейчас это неважно – мозг мой концентрируется на необходимости сохранить то, что я написал о Табби. То, что никто другой никогда не сможет повторить.

– Разбуди меня, когда мы приедем, – говорю я, потому как не хочу провести поездку в ожидании встречи, которую нам готовят в доме ее родителей. Ведь именно из-за них – и их вполне достаточно! – я сейчас очень боюсь того, что меня там ожидает. Когда «пунто» выезжает по рампе в сверкающую монохромную ночь, я изо всех сил стараюсь укрыться в своей собственной темноте.

48: Рентномор

– Ты проснулся? Ты проснулся, Саймон? Мы на месте!

Продрав глаза, я понимаю – мы в парке. И когда только здесь успели наставить столько цирковых шатров? Мгновенная паника сменяется узнаванием – не шатры, просто дома вдоль дороги. Приземистые и довольно-таки высокие, чьи-то фигуры бросают тени на широкий белый дом. К тому времени как я осознал, что это всего лишь декоративные кусты, «пунто» огибает коварные заросли и вкатывается по подъездной дорожке к дому, на лужайке перед которым стоит табличка с надписью РЕНТНОМОР.

– Как он тебе, Саймон? – спрашивает Марк.

Был бы лучше, не будь он собственностью твоих деда с бабкой, думаю я.

Слева от двери, украшенной праздничным венком – два больших занавешенных окна. Еще два ряда комнат – выше, и два небольших оконца упрятаны под самый шифер крыши. Дорожка огибает дом по кругу, но Натали предпочитает запарковать машину поближе.

– Внушительно, – произношу я, когда вспоминаю, что задолжал Марку ответ на вопрос.

По колючему гравию мы топаем ко входу. Когда Биб открывает дверь, шипы венка скребут по дубовой панели, словно чьи-то алчущие когти.

– Теперь все в сборе! – кричит она.

– Здравствуй, Саймон! – вторит ей Уоррен.

Они что, всерьез рады видеть меня – или просто стараются изо всех сил убедить Натали в своей «хорошести»? Странно и дико видеть, как жестикуляция Биб не сбавляет энтузиазма даже тогда, когда обращена в мой адрес.

– Не стесняйся, заходи, – убеждает она меня. – Не нужно церемоний.

Как минимум одна церемония грозит нам в полночь – с какой стати Биб ее не учитывает? Или я просто слишком цепляюсь к ее словам? Видимо, моя задача – всего-навсего расслабиться в кругу семьи. Хотя бы ради Натали и Марка.

Биб забирает мое пальто и вешает на декоративные рожки в виде искривленных веток. Уоррен тем временем выходит из кухни.

– Боже, какое жалкое зрелище, – бросает он в мою сторону.

– В смысле? – заступается Натали.

– Такое время на дворе, а этот парень – без выпивки?

Полагаю, его слова – совсем не обязательно намек на то, что я пью слишком много, тем более что он продолжает:

– Что вам всем налить? Пойдемте посмотрим!

Я покорно восхищаюсь кухней – феерией блестящего металла и дорогой древесины. Взяв вместительный бокал калифорнийского мерло, направляюсь в зал.

– Пока не надо! – кричит Биб. – Не ходи туда.

Наверное, эти слова адресованы Марку, который норовит сунуть голову в какую-то комнату – не могу представить, чтобы таким тоном обращались к здравомыслящему взрослому.

– Из-за собаки, да? – ухмыляюсь я ей. – Как вы там ее зовете – Крошка?