Читаем Успехи Мыслящих (СИ) полностью

В минуты обобщений он видел себя суровым монахом, глубоким затворником в сфере духовного поиска, а проваливаясь на нижние этажи познания - почти радостным певцом затейливой, эстетически ладной и гармоничной старины, возводившей прекрасные храмы и не отлучавшейся надолго с поля брани. И тогда до мурашек по спине чувствовался разрыв между земным и небесным, в котором легко затеряться, но нельзя обрести их слитности, и казалось, что все устроится наилучшим образом, если соединить земное и небесное все же удастся. А нынче ему пришло в голову, что, изрешетив пулями зеркало, он в той ли иной мере поразит и уничтожит нечто существенное, в своем роде основополагающее. Впрочем, не все ли равно, во что стрелять? Или в кого. Зло разъело всех и вся, - так он считал. Так видел. Почему не выхватить пистолет и не выстрелить первым делом в голову Изабеллочке - просто потому, что по сумме всяких накопившихся у него представлений и впечатлений она ближе других? Кусочек свинца втянется в одно ухо красавицы, выскочит из другого, забавный, как замельтешивший отдельно клочок чего-то постыдного и всеми замалчиваемого.

- Боже мой, что за мысли! - трагически воскликнул Игорек.

Пистолета, однако, под рукой не было, а тут еще выглянула из написанного черта, грозящая завладеть пытливостью и обернуться непростой проблемой. Это что же, спрашивается, впрямь удалось ему, и если да, то как, рассмотреть себя на фоне вечности и даже фактического отсутствия времени? Ой ли! Но как хорошо было бы, когда б в самом деле удалось. Когда б не то что рассмотреть, а и слиться с этой самой вечностью, исчезнуть в ней, а отсутствие времени, что бы оно собой ни представляло, - его пережить, испытать на собственной шкуре, прочувствовать всей душой и всем сердцем.

Утро выдалось туманное, и из тумана вдруг выскочила, как ужаленная, Изабеллочка. Подпрыгивая, перебирая в воздухе ножками, радостно улыбаясь, она впорхнула в комнату. Внесла массу энергии, задора, и уже хлопотала бессмысленно, жужжала, как муха, мотыльком носилась из угла в угол, била крылышками. После воображаемого покушения на убийство Игорек знал, что ненависть отнюдь не украшает его, не соответствует его внешности вполне благородного человека; она ему не к лицу. А вот Изабеллочку он теперь понять не мог сполна и смотрел на нее как на нечто неопределенное, не таящее в себе, возможно, никакой поддающейся разумению сущности.

Или вот еще касательно фона вечности. Конечно, где уж там позировать на таковом, не тот случай, да и попросту глупо, подло вышло бы, так что триумфом было бы не себя рассмотреть, но предположенный фон, то есть самое вечность, и, между прочим, вспоминается эпизод, когда нечто подобное чуть было не свершилось. Мог, мог тогда Игорек коснуться вечности, некоторым образом оказаться на фоне. Не беда, что был он в ту пору маленьким дурачком. Так вот, однажды в далеком детстве умный педагог, склонный к глубокомысленным театральным постановкам, предложил ему сыграть роль царевича Димитрия, зарезанного в Угличе, и в случае удачной игры, достойного перевоплощения - разве не сунулся бы он, сам того, может быть, не сознавая и не понимая, в нечто запредельное, всегдашнее, вечное? Подумать только, он - царевич, и его режут в Угличе при обстоятельствах, до сих пор не разгаданных. Ему больно? Он может с полной аккуратностью и точностью назвать имена своих убийц? Ему приятно после всего пережитого оказаться, в глазах многих и многих поколений, святым, невинно убиенным ангелочком? Но не успел Игорек сыграть, не успел он, собственно, преодолеть смущение и ответить на лестное предложение согласием, как все вокруг внезапно заволновались и стали печься о нем как о зарезанном, загубленном, пропащем человеке. Он очутился среди живых словно бы призраком, этаким хорошеньким почем зря убитым малышом, и появлялся где - тотчас там зачинался словно бы некий плач, слышались вздохи и горестные восклицания. И не дрогнула у проклятых убийц рука? На ангелочка покусились, нежное горло вспороли! Лицемерные, мерзкие взрослые, казавшиеся все поголовно безнадежными, невесть зачем еще живущими стариками, гнусно причитали, а за спиной, чувствовал наш герой, - цирк, где тем же причитающим смешон и несчастный Димитрий, и ни за что ни про что опрокинутый в пыль Игорек, и все на свете. Он мог стать небесным героем, а стал земным шутом. Игорек до сих пор остро и мучительно переживал этот свой чудовищный провал; ну, не то чтобы в самом деле страдал, а как-то куксился, кривился, припомнив, воображал даже, будто краска стыда и негодования заливает его обычно бледные щеки, выдающие столь приемлемый и желанный для него аскетизм. Что впрямь было остро, так это колючий взгляд, который он, прищурившись, неистово напрягши мускулы лица, устремлял в таких случаях перед собой, высверливая какие-то дыры в тесно и, надо полагать, нехорошо обступающей его действительности.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Следопыт
Следопыт

Эта книга — солдатская биография пограничника-сверхсрочника старшины Александра Смолина, награжденного орденом Ленина. Он отличился как никто из пограничников, задержав и обезвредив несколько десятков опасных для нашего государства нарушителей границы.Документальная повесть рассказывает об интересных эпизодах из жизни героя-пограничника, о его боевых товарищах — солдатах, офицерах, о том, как они мужают, набираются опыта, как меняются люди и жизнь границы.Известный писатель Александр Авдеенко тепло и сердечно лепит образ своего героя, правдиво и достоверно знакомит читателя с героическими буднями героев пограничников.

Александр Музалевский , Александр Остапович Авдеенко , Андрей Петров , Гюстав Эмар , Дэвид Блэйкли , Чары Аширов

Приключения / Биографии и Мемуары / Военная история / Проза / Советская классическая проза / Прочее / Прочая старинная литература / Документальное
Последыш
Последыш

Эта книга вовсе не продолжение романа «Ослиная Шура», хотя главная героиня здесь – дочь Ослиной Шуры. Её, как и маму, зовут Александрой. Девочка при помощи своего друга познаёт перемещение во времени. Путешественник может переселиться в тело двойника, живущего в другой эпохе. В Средних веках двойник героини – молодая жена барона Жиля де Рэ, носящего прозвище Синяя Борода. Шура через двойняшку знакомится с колдовскими мистериями, которыми увлекался барон и помогает двойняшке избежать дьявольского пленения. С помощью машины времени она попадает в тело ещё одного двойника – монаха религии Бон По и узнаёт, что на земле уже была цивилизация. Но самая важная задача – помочь справиться с тёмными силами болярыне Морозовой, которая тоже оказалась одной из временных двойняшек Александры.

Александр Васильевич Холин , Александр Ледащёв , Александр Холин , Андрей Соколов , Макс Мах , Мах Макс

Фантастика / Детективная фантастика / Попаданцы / Технофэнтези / Ужасы / Ужасы и мистика / Прочая старинная литература