Успокой моё сердце (СИ)

Минута молчания, пронизанная спокойствием, уходит в небытие. Разговор возвращается к прежней теме.

- В общем, я, Белла, создаю себе повод для принятия укола, занимаясь выдумыванием. И, как видишь, до сих пор потрясающе справлялся – какое-то время мистер Флинн даже мне верил.

Приподнимаюсь на локте, выпутываясь из его рук. Смотрю прямо в малахитовые глаза, не давая им избежать прямого взгляда. Смотрю с серьезностью, неодобрением, участием и уверенностью.

Упрямству этого человека и правда можно позавидовать.

- У тебя прекрасное чувство юмора, - вздыхаю я.

- Чувство… – не даю ему закончить это предложение. Не нужно.

Наклоняюсь к розоватым губам, прежде всего, прикасаясь к ним. Вынуждаю замолчать. А затем поочередно прокладываю дорожки поцелуев по скулам, щекам, шее и подбородку. Мягко прикасаясь к бледной коже, не оставляю мистеру Каллену пути к продолжению обсуждения подобных глупостей.

И лишь когда убеждаюсь, что он готов меня выслушать, не собираясь перебивать, отстраняюсь.

- Флинн не обвиняет тебя в сумасшествии и ни в коем случае в наркомании, Эдвард. Он только лишь хочет предложить тебе другой способ лечения, вот и все. Более безопасный.

- Менее действенный… - мужчина хмурится, - это – минус его планов. С каких пор ты выступаешь в роли его адвоката?

Однако глаза, вопреки словам, наполняются умиротворенностью, а едва заметная улыбка трогает губы. Ему понравилось.

- Восемьдесят пять процентов, - надеюсь, я не исказила цифры, - прекрасный показатель.

- Откуда ты?.. – улыбка пропадает, уступая место оскалу. Впрочем, он тоже надолго не задерживается. Злость Эдварда прикрывает ухмылка. – Во-первых, подслушивать не хорошо. А во- вторых, Белла, если ты слышала часть разговора, это не значит, что слышала весь.

- Но это ведь главная часть, - не уступаю я, - почему ты не хочешь попробовать?

- Потому что… - он начинает слишком громко. Резко обрывает фразу, стиснув зубы, оглядывается на сына. И только после подтверждения, что сон белокурого ангелочка не нарушен, продолжает, понизив голос до максимальной отметки. Не скрывая грубости в нем, сочащейся из каждой произносимой буквы:

- Твои цифры обманчивы. Они указывают на кое-что другое…

- Что другое? – неопределенность я ненавижу больше всего иного. Особенно сейчас.

Неужели я что-то упустила? Что-то настолько важное, что так злит Каллена?

- Восемьдесят пять… - он поджимает губы, - что сдохну от инфаркта, если не прекращу прием «лекарств» в ближайшее время.

Замолкаю, ошарашенно глядя на него. Никакого другого вопроса, кроме как «что?» в голове не возникает.

Услышать подобное было, мягко говоря, неожиданно.

Эдвард отвечает прежде, чем я нахожу в себе силы открыть рот и спросить:

- Атеросклероз, насколько я помню. Сосуды, бляшки, сердце – прошлись по всему организму.

Атеро… что?

- В рекомендациях: отказ от препарата, избежание стрессовых ситуаций и хороший сон – несовместимые друг с другом вещи, если кратко. Прекрасный список, не правда ли? – ехидно продолжает он.

- Эдвард… - мой голос окончательно садится, а пальцы, поглаживающие его плечо, начинают подрагивать.

- Да, и ещё кое-что, - будто неожиданно вспомнив, добавляет мужчина, - успокаивающая поездка куда-нибудь подальше из США, на пару-тройку дней, – на этих словах его улыбка становится безумной, а глаза страшно сверкают. – И это сейчас. В самое что ни на есть подходящее время.

- И что ты ответил?

Не знаю, зачем спрашиваю. Ответ напрашивается сам собой.

- Я отказался, Белла. И это решение неизменно.

- Ты ведь понимаешь, что это опасно?

- Жизнь полна опасностей. Что уж поделаешь? – риторически отзывается Эдвард.

Собираюсь возразить. Открываю рот, думая, что лучше сказать на такое, но не успеваю.

Джером, сладко зевнув, открывает глаза, усаживаясь на красных простынях.

========== Глава 48 - Banalita ==========

Я знаю это место.

Голубые неровные стены, от которых вечно веет холодом, потертый линолеум с характерной белой крошкой осыпающейся штукатурки, сероватые комки пыли в углах и сведенное к минимуму количество старой деревянной мебели. Да, определенно знаю. Это – одна из квартир Джеймса. Для «первых», как он однажды объяснил, позволив-таки переехать в более-менее пригодные для жизни условия (впрочем, в сравнении с январской улицей даже это крысиное убежище казалось гранд-отелем).

Жесткие простыни кровати, порванные слева и справа, туго натянутые на грязный матрац, неприятно скрипят от каждого лишнего движения. Волосы, запутавшиеся где-то в изголовье, на металлическом узоре спинки, требуют срочного избавления от боли, но я никаким образом не могу до них добраться – тело налито свинцом.

Не имея ни малейшего желания пошевелиться, в полусонном состоянии оглядываюсь вокруг, лениво следя за крохотными острыми снежинками за окнами. Только лишь давно не мытое стекло подсказывает, дает понять, что я не там, не на асфальте, не умру…

И пусть на теле нет ни единого предмета одежды - у меня в принципе её больше нет – пока не холодно. По крайней мере, ощутимо.