Установленный срок

– Ничего не значит! Какое право вы имели так говорить?

– Что ж, сэр, вы видите, что некоторые из нас были настроены весьма решительно. Ева сказала, что никогда не позволит мне даже разговаривать с ней, пока жизнь ее отца была в опасности. Она вообще ненавидела этого негодяя Граундла за то, что тот хотел избавиться от него. Я поклялся ей, что сделаю все, что в моих силах, и она сказала, что если я добьюсь успеха, то… она сможет полюбить меня. Что было делать парню?

– Что же ты сделал?

– Я все обсудил с сэром Кеннингтоном Овалом, который является капитаном команды и он телеграфировал своему дяде, который является секретарем по благотворительности или что-то в этом роде, дома.

– Англия – это не твой дом, – сказал я.

– Мы все так об этом говорим.

– И что он сказал?

– Ну, он отплыл домой, а "Джона Брайта" прислали сюда. Но это была всего лишь случайность, что все произошло в этот самый день.

И это был метод, которым все должно управляться в Британуле! Из-за того, что юноша влюбился в хорошенькую девушку, все богатство Англии должно было быть использовано в самых гнусных целях, и великая нация должна была осуществлять свою тиранию над маленькой страной, в которой говорили на ее родном языке и следовали ее собственным обычаям! Во всех отношениях у Англии были основания гордиться своим младшим ребенком. Мы, британульцы, прославились интеллектом, нравственностью, здоровьем и процветанием. Мы продвинулись на шаг вперед и приняли Установленный срок. Затем, по зову этого парня, должен был быть послан левиафан войны, чтобы сокрушить нас, если мы не согласимся отказаться от заветного убеждения наших сердец! Когда я думала обо всем этом, идя по улице, держась за руку Джека, я должна была спросить себя, был ли Установленный срок заветным убеждением наших сердец. Несомненно, у некоторых это было так, и я смог силой своей воли, и отчасти также алчностью и торопливостью молодых людей, добиться того, чтобы мои желания возобладали в обществе. Я не был убежден, что примирился с использованием этой алчности с целью достижения цели, которую я считал абсолютно прекрасной. Но искреннее убеждение не было сильной стороной у людей. Я был вынужден признаться в этом. Действительно убеждение было сильно у кого-либо еще, кроме меня? Разве я не был в положении пастуха, который гнал овец на пастбище, которое было им неприятно? Ешьте, о овцы, и вам в свое время понравится еда – вам или ягнятам, которые придут за вами! Какие овцы пойдут на неприглядные пастбища, не имея никаких надежд, кроме тех, что им были предложены? И все же я был прав. Пастбище было лучшим, что изобретательность человека нашла для содержания овец.

– Джек, – сказал я, – какой же ты бедный, глупый, страдающий от любви мальчишка!

– Осмелюсь сказать, что да, – кротко сказал Джек.

– Ты противопоставляешь поцелуи хорошенькой девушки, которая, возможно, станет тебе хорошей женой, и, опять же, может стать и плохой женой, всему миру с оружием в руках.

– Я совершенно уверен в этом, – сказал Джек.

– Уверен в чем?

– Что во всей Британуле не найдется человека, у которого была бы такая жена, как Ева.

– Это означает, что ты влюблен. И поскольку ты влюблена, ты должна отказаться не только от своего отца, потому что в таком романе, который ни к чему не приведет…

– О, но это так, я так много думал об этом.

– Я вам очень благодарен. Но вы должны противопоставить себя величайшему движению, созданному от имени человеческой расы на протяжении веков, вы должны противопоставить себя…

– Галилею и Колумбу, – предложил он, цитируя мои слова с большой жестокостью.

– Современному Галилею, сэр, Колумбу этого века. И вы должны победить их! Я, отец, должен подчиниться сыну; Я – президент пятидесяти семи лет, – школьнику двадцати одного года; Я – вдумчивый мужчина, – легкомысленному мальчишке! Я поздравляю вас, но я не поздравляю мир с крайней глупостью, которая все еще руководит его действиями.

Затем я оставил его и, войдя в свой кабинет, сел и заплакал от боли разбитого сердца.

Глава IX. Новый губернатор

– Итак, – сказал я себе, – из-за Джека и его любви все устремления моей жизни рухнут! Вся мечта моего существования, которая была так близка к осуществлению наяву, должна быть жестоко развеяна, потому что мой собственный сын и сэр Кеннингтон Овал договорились между собой, что хорошенькая девушка должна поступать по-своему.