Усто Мумин: превращения

«В Ташкенте нередко случаются убийства из-за бачей, немало таких убийств случилось за время русского в крае владычества, и кровь убитых на нашей совести. Придя в край, мы застали содомию, но не только не приняли никаких мер против гнусного порока, а даже сделали ему послабление, допустив для туземцев исключение из общего закона: за мужеложство в черте туземных поселений судил все время народный суд и ограничивался сравнительно с нашим уголовным кодексом весьма легкими наказаниями. Порок рос; бугроманы[226] прочно устроились в туземных учебных заведениях, бачи заняли свои места в городских чайханах, привлекая туда своих поклонников. Из-за бачей лилась нередко кровь, из-за них разорялись молодые и старые богачи; приезд в город какого-нибудь знаменитого бачи вроде Макайлика из Коканда составлял целое выдающееся событие в жизни праздной, жадной до зрелищ части туземного общества.

Администрация обратила внимание на нежелательность такой свободы противоестественного порока. В 1890 г. начальник города Ташкента запросил казиев[227] о том, что они думают о „бачабазстве“, и, получив от них ривоят[228] против бачей, отдал по городу приказ о запрещении иметь в чайхане бачей. Запрещение это вошло в силу и было встречено народом с признательностью, но в 1896 г. танцы бачей были введены в программу благотворительных гуляний, и бачи развелись снова на законном основании.

Позже полицмейстер туземной части города Ташкента, вместо того чтобы потребовать исполнения старого приказа по данному уже казиями ривояту, стал снова искушать по тому же вопросу представителей шариатной мудрости, но это мало помогло делу.

Как бы там ни было, следует непременно совсем извести бачей, добиться того, чтобы они не появлялись, чтобы родители не торговали красивыми мальчиками и не обрекали детей сначала на позорную роль проститута, а потом на амплуа вора и тунеядца.

Для этого мало казийского ривоята. Необходимо изъять дела о мужеложстве из компетенции народных судей и установить одинаковую для всех наказуемость по русским уголовным законам независимо от того, совершил ли туземец мужеложство в туземной или русской части города. Надо вывести из употребления красивых мальчиков и не повторять в защиту их банальных фраз о том, что бачи — это только объекты эстетики, что и у европейцев есть балерины и т. п. Все это надо бросить и по-прежнему считать порок Содома и Гоморры гнусным пороком»[229].