Усто Мумин: превращения

Борис Чухович, поэпизодно комментирующий клейма картины Усто Мумина, заключает: «В картинах неоднократно встречается метафорическое изображение затворничества (мотив птицы в клетке)…»[274] Можно согласиться с такой дешифровкой относительно картины «Бай», где мальчик — как птица в клетке: зажат и рукой, и коленом мужчины. Не упорхнуть. Но относительно картины «Мальчики с перепелками» и клейм с перепелкой в «Радении с гранатом» такая дешифровка метафоры недостаточна. Здесь перепелка — эвфемизм любовного признания, символизм которого сложился еще в античной словесности.

Перепелка на полотнах Усто Мумина выполняет также роль медиатора между двумя мирами — земным и божественным. По утверждению теоретиков суфизма, познание Бога должно прийти через любовь, сердце. Об этом пишут почти все средневековые поэты — апологеты суфизма.

Такая же символика перепелки содержится в пьесе Марка Вайля и Дмитрия Тихомирова «Радение с гранатом». Конечно, подобное прочтение носит вторичный характер: авторы пьесы идут за Усто Мумином, считывая смыслы и его картин, и его судьбы.

Нынче все позабыли,
Про что наши старые песни,
Образ в них перепелок и птиц
Был тайной людских откровений.
Кто сегодня способен зардеться,
Увидев, как юноша поит
Из губ своих птицу,
Обнажив робко клетку,
Покрытую тканью цветною?
Ну а взять ее в руки,
Дать птице друга коснуться,
Подарить чувство близости —
Не вершина ли это радения?
Все слова погрубели,
Люди птичий язык позабыли…

Этот монолог речитативом произносит вайлевский чайханщик (он же — владелец мальчиков-бачей, устроитель танцевальных представлений). На нападки и упреки в безнравственности таких танцев чайханщик отвечает: «Это танец, это искусство. Это было до нас, и это будет всегда». «Это будет всегда, если кто-то не положит этому конец», — отвечает офицер, представитель новой, русской власти в Туркестане.

Перепелка скользнула из рук чайханщика под рукав халата. «Эй, ты зачем туда скользнула, там ведь еще меньше воли? Вот, нашел… Сердце… Сердце бьется сильно…» Это последние слова чайханщика — его убили. Перепелка и сердце в один миг стали едины: когда прибежал танцор-бача и раскрыл халат учителя, оттуда вылетела птица.

Так присутствие перепелки в быту и культуре породило символы и мемы — сложились мифы о перепелке. Благодаря бытовым наблюдениям, повседневным чаяниям, связанным с птицей, перепелка становится символом любви, метафорой любви, эвфемизмом любовного признания, что в полной мере отражено в картинах Усто Мумина. Не менее впечатлила перепелка и сентиментальный контекст вокруг нее художника Александра Волкова: помимо атрибута чайханы на картинах, перепелка-бедана стала частотным образом в его стихах с той же любовной семантикой:

Потоки солнца так близки,
Платком охвачены виски.
Силку в неволю отдана,
Под сердцем бьется бедана[275]

.

Танец бачи, чайхана, перепелка, любовь — весь этот институциональный и символический ряд среднеазиатского бытия отражен в стихотворении Александра Волкова «Танец»:

Тыни мини тын тын,
тыни мини тын…
Под удар дутара тюбетейки клин
Взвился, точно кречет, к серой бедане,
Перья крыл трепещут в пыльной синеве.
Ах, моя услада,
сладость спелых дынь.
Золотятся ноги — тыни
мини тынь…
Дост!
Лапа лапа лап лап, лапа
лапа лап…
Барабанов трепет в яром скрипе арб.
Хруст циновок нежен, взор ее — цветок.
В исступленье диком кружится сто ног.
Барабанов вопль — тяпы дапы
ляп.
Бубен бьет под пляску —
Лапа лапа лап —
Дост!
Тыка тыка тын тын, тыкы тыки тын…
Пиала Аллаха и кальяна дым.
Так пылают щеки — точно два граната,
Падают в истоме руки от халата.
Ах, моя услада, спелых много дынь
На больших подносах — тыка тыка
тын.
Дост![276]

Ритм бубна, ритм танца, ритм влюбленного сердца — и ритм песни беданы, перепелки.