Усто Мумин: превращения

Лишь на обложке детской книжки «Наша красная неделя» стоит имя автора текста — А. Лебеденко, а имя художника, оформителя обложки, — на обороте: это снова Усто Мумин. Многословный текст книжки — откровенно политизированный, призывающий развивать пионерское движение не только в стране Советов, но и за ее пределами — всеми возможными средствами вести борьбу с мировой буржуазией. Антитетичность — опять главный прием в конструировании этого пропагандистского текста, аттестованного в подзаголовке «О мировом пионерском движении»: Советской стране противостоят Германия, Чехословакия, Польша, США, Китай; только Советский Союз «ломает старую жизнь и строит новую»[345]. В буржуазных странах «Пионеров арестовывают», «Пионеров расстреливают», «Пионерам не дают учиться», «Пионеров загоняют в подполье» (так названы главки этой книжки). Только в Советской стране власть заботится о пионерах, финансирует пионерскую организацию, в то время как в Германии «пионеры сами собрали деньги, сами арендовали клочок земли и сами построили лагерь. Это было в 1928 году. Теперь лагерь Ворошилова — это республика 300 пионеров, съехавшихся со всей Германии»[346]. Книжка предупреждает юных пионеров Страны Советов, что не все так радужно и на родине: «В Советском Союзе есть еще много старого: есть враги, с которыми нельзя прекращать борьбы ни на минуту»[347]. И весь этот ангажированный текст сфокусирован в символической обложке: на первой и последней страницах. На первой — звезда, по которой бежит советский пионер: «Из светлого и темного меха, из цветов и трав выложены красноармейские звезды, серпы и молоты, значки МОПРа[348]»[349], на последней — свастика, внутри которой угадывается изображение животного (то ли дракона — предощущение опасности, то ли осла — в череде иных символических значений, в контексте этой книжки — символ глупости). Примечательно, что книжка написана в 1929 году, издана в 1930-м и, несмотря на неполиткорректное (по сегодняшним меркам) поношение любого — чужого мироустройства задолго до того, как мир познал и вкусил плоды фашизма, выглядит пророчески.

У текста яркой рисованной книжки «Дети Китая» автора нет. В выходных данных значится только художник — А. Николаев (возможно, в ряду детских книжек Усто Мумина эта была первой, здесь художник подписался своим паспортным именем, далее последовали устомуминовские издания).

Усто Мумин. Обложка и иллюстрация к детской книге «Дети Китая»

Издательство «Госиздат», 1930

Содержание нарративных рисунков и подписей под ними: «В китайской школе», «Маленькие живописцы», «Сбор чая», «Рыболовы», «Дети работают на мельнице», «Девочка за ткацким станком», «Портные», «Под жарким солнцем на рисовом поле», «Вечерний отдых в деревне»[350] — воспринимается как единое (вместе с книжкой «Балаляр») послание. Но если работающие узбекские дети имеют отдушину — они стали пионерами, их жизнь, по замыслу авторов, обрела смысл, — то дети Китая такой осмысленности лишены — они не пионеры. Даже отдыхая (см.: «Вечерний отдых в деревне»), они продолжают работать: кормят, выгуливают домашних животных. Собственно, все эти детские книжки могут быть восприняты как единый текст: они или дополняют друг друга, или находятся в противопоставлении.

Очевидно, что такие книжки были идеологическим заказом сверху. Как показывают последующие события, художнику претила такая деятельность, и он вновь снимается с места, возвращается в Ташкент. Да и знаменитая творческая атмосфера Детиздата, скорее всего, сходила на нет.

Вспоминает Николай Чуковский:

«В начале тридцатых годов Шварц расстался с Детским отделом. Не он один. Вместе с ним ушли из Детского отдела и Олейников, и Андроников, и Груня Левитина^{58}. Ушли и почти все авторы, которые издавались там с самого начала, в том числе и я»[351].