Утешение в дороге

– Чем он зарабатывает на жизнь?

– Майко? Он ключевой работник.

– Ключевой работник? Что, типа, замки́ делает?

– Нет. Это тот, кто работает на социальные службы. – Я чуть не проболталась про приют, но вовремя спохватилась.

– Социальные службы? Как социальный работник?

– Да. А до этого он был панк-рокером.

Фил покачал головой.

– Никогда этого не понимал. Я все-таки за кантри.

И это было печально, очень, поэтому я ничего не сказала.

– Говоришь, ты тоже рокер? – чуть погодя спросил Фил.

– Да. Storm Alert – моя любимая группа. И TNT тоже ничего.

– Никогда не слышал. – Уголки его губ поникли, как будто его не пригласили на крутую вечеринку.

Мы проехали еще немного, и он включил радио. Звучали какие-то наигрыши, от которых съеживались сосиски у меня в животе. Впереди показалась стоянка с тремя фургонами и трейлерами. Худая собака, похожая на борзую, обнюхивала желтые газовые баллоны, а мальчик рассекал палкой заросли крапивы.

– Кочевники, – сказал Фил.

– Кочевники?

– Ну, ты знаешь. Цыганский табор.

Я обернулась, чтобы еще раз взглянуть. Мне нравятся цыгане, они чем-то похожи на нас, приемышей. Тоже никому не нужны. Я подумала, что, если попаду в беду на этой дороге, вернусь и попрошусь к ним в табор. Они дадут мне постель и талисман на удачу, и к концу лета я буду такая же загорелая, чумазая и свободная, и люди будут выстраиваться в очередь, чтобы я предсказала им судьбу, потому что Солас обретет дар ясновидения.

– Сегодня здесь, завтра там, – вздохнул Фил. – Может, это и будет мой следующий шаг. Прилеплюсь к какому-нибудь табору.

– Забавно. Я как раз об этом и думала.

– Может быть, мы оба странники, ты и я, – сказал Фил.

– Да. И Майко. Он тоже странник.

Фил притормозил, подъезжая к перекрестку. Знак показывал левый поворот – на Глостер A436 и правый поворот – на Челтнем А40. И тогда произошло неожиданное. Он повернул налево, а не направо, сворачивая с дороги на Уэльс. Может, он все-таки серийный убийца, заманивающий меня в свое логово с ужасными намерениями, и все кончится тем, что мои внутренности окажутся в полиэтиленовых мешках.

– Куда мы едем, Фил? – вскрикнула я, когда мы повернули, и вцепилась в парик.

– А? В объезд Глостера, Солас. Экономит время. Это короткий путь. И дорога более живописная.

Я перевела дух.

– А, ну да. – Грузовик шел прямо. – Живописно. Чистенько.

Мы проехали дорожный щит с надписью СТРАНА ОХОТЫ, второй такой же, СТРАНА ОХОТЫ, а третий уверял, что 59 % ВЫСТУПАЮТ ЗА ОХОТУ.

– Что это за знаки, Фил?

– А?

– Охотничьи знаки? Кто за кем охотится?

– Ах, эти. Охота на лис.

– Охота на лис? С гончими, лошадьми и все такое?

– Ага.

– Это ужасно. – Я вспомнила чучело выдры из Оксфордского музея. – Жестоко.

– Согласен. Я за лис, – сказал Фил. – И это означает, что я на проигравшей стороне. На них все равно будут охотиться, что бы ни говорил закон. Но черт возьми, Солас. Посмотри, какой вид. – Он показал на проступающие в белой дымке горные пики, пронзающие облака, и расстилающиеся внизу долины. – Красиво, да? Живописно. Скоро будем в Уэльсе.

– В Уэльсе?

– На земле песен и холмов.

– Так мы почти в Уэльсе, Фил?

– Точно.

Уэльс. Песни. Холмы. Я распушила челку, глядя в боковое зеркало, и улыбнулась. Потом пересчитала овец на соседнем пастбище: семнадцать, как возраст одной знакомой именинницы.

И вдруг лицо Фионы промелькнуло у меня перед глазами, и я вспомнила последнее, что она сказала мне перед уходом: ей нужно сделать кое-что для одного важного человека, и поэтому она задержится после работы. Тогда я не обратила на это внимания, но теперь поняла: возможно, она имела в виду меня и это было связано с моим днем рождения.

Но, зная Фиону, я могла предположить, что, вероятно, все ограничилось бы морковным тортом.

Я задумчиво пожевала губами, затеребила волосы и уставилась в окно.

Белыми вспышками проносились здания складов. Вдалеке я увидела сгущающиеся облака, пронзенные гигантскими пилонами. Полоса стоянки у обочины была выложена розоватой щебенкой, сквозь которую пробивались голубые цветы. А посреди зеленого поля возвышалась огромная старая башня, увенчанная четырьмя сверкающими пиками, отчего она походила на праздничный торт со свечками.

– Глостерский собор, – сказал Фил. И присвистнул сквозь зубы. – Столько раз проезжал мимо, но никогда не был так близко.

– Отсюда выглядит круто, – сказала я. – А вблизи может разочаровать. – Мы пересекли реку, похожую на грязное зеркало. – Как и с людьми, – добавила я. – Чем меньше ты их знаешь, тем лучше.

– Похоже, кто-то доставил тебе неприятностей.

– Да, ты прав.

– Бойфренд?

– Не мой, а моей мамы.

– У нее проблемы с парнем?

– Еще какие. – Повисла пауза. – Видишь ли, Фил, я тут наплела тебе с три короба. Про маму, серфинг, рок, про ее сотрясение и все такое. На самом деле все не так.

– Нет?

– Да, у нее сотрясение мозга, это правда. И еще кое-что. Тот парень здорово избил ее, и теперь у нее два фингала под глазами.

– О, Солас. Сожалею.

– Да. Чем связываться с Дэнни-боем, лучше сразу сунуть голову в газовую духовку. Это ужасный человек.