Утесов. С песней по жизни

– Граждане судьи, – говорит он. – Вы видели на вокзале билетные автоматы? Вы опускаете туда гривенник, и оттуда выскакивает билет. Так я вас спрашиваю – это ваш билет или автомата?

– Ха! – воскликнула жена. – Может, это был не твой гривенник.

* * *

В начале века в Одессе существовал сатирический театр "Бибабо". За кулисы "Бибабо" ходил один почтенный человек, страстно влюблённый в театр, но совершенно не имевший таланта. Тем не менее однажды из-за болезни актёра ему поручили крошечную роль полицейского во французском водевиле. Он должен был сказать всего лишь два слова – "Развязать его!"

Выйдя на сцену, дебютант так разволновался, что начисто забыл слова. Наконец, после довольно длительной паузы, он выпалил:

– Развязай его!

Об этой "накладке" стало известно всей Одессе. С тех пор в "Бибабо" зрители, если номер программы им нравился, вместо "бис" кричали: "Развязай его!" А если не нравился – "Завязай его!"

* * *

В одесском журнале "Театр-варьете" был опубликован такой анекдот о куплетистах:

– Ну, как вам нравятся мои куплеты?

– Бывают хуже…

– Надеюсь, вы возьмете свои слова обратно!

– Не бывают хуже!

* * *

В дореволюционные годы звезда одесской эстрады известная певица Иза Кремер, исполнительница так называемых интимных песенок, была кумиром зрителей. В то время артистка А. С. Марадудина исполняла эстрадный рассказ "Как одесситы слушают Изу Кремер". В нём был такой диалог:

– Скажите, – спросила одна дама другую, – как вам понравился концерт?

– Не особенно.

– Но почему? У Кремер прекрасный голос и очень выразительные руки!

– Ну и что? Отнимите у неё голос и руки, ничего не останется!

* * *

Молодым человеком конферансье А. Г. Алексеев познакомился с велосипедистом и будущим летчиком Сергеем Уточкиным. Он сам был очень остроумным и ценил остроумие в других, поэтому всегда подчеркивал свою симпатию к Алексееву.

Однажды тот зашел в биллиардную. За одним из столов играл Уточкин. А вокруг него, как всегда, большая толпа поклонников. Алексеев потоптался несколько минут и собрался было уйти.

– Куда вы? – спросил его Уточкин.

– И без меня, Сергей Исаевич, тут дышать нечем.

– Имейте в виду, Алексей Григорьевич, что мне никогда не жалко того воздуха, который вы вытесняете.

P.S. Когда-то в концертах А. Г. Алексеев проводил игру со зрителями – он называл слово, а из зала подсказывали к этому слову рифму. Дёрнуло же его как-то раз произнести слово "Европа". Весь зал сразу затих. Но один тип, конечно, радостно загоготал:

– У меня есть рифма к этому слову…

– Ну и сидите на своей рифме, – посоветовал ему Алексеев.

* * *

В двадцатые годы в Одессе проводилась переквалификация эстрадных артистов. Одну певицу спросили:

– Что такое Совнарком?

– Извините, но я на последнем собрании не была, – ответила она.

* * *

Владимир Хенкин приехал с гастролями в Одессу и шёл на концерт. Возле театра его остановил перекупщик и спросил:

– Не нужен лишний билетик?

– На кого вы предлагаете мне билет? – засмеялся Владимир Яковлевич.

– На вас.

– Сами посудите, зачем он мне?

– Ну, как же – вдруг вы захотите пригласить на свой концерт кого-нибудь из знакомых или даму. А ведь все билеты проданы.

* * *

Литературовед Лидия Гинзбург описывает в своих мемуарах случай, произошедший в начале двадцатых годов, когда на севере было плохо с типографской бумагой. Тогда группа поэтов-имажинистов отправила в Одессу для печатания рукопись своего альманаха "Бабочки в колодце". Вскоре альманах был напечатан, однако на обложке стояло название "Рыбочки в колодце".

Расстроенные поэты стали выяснять причину ошибки. Одесские издатели ответили им, что слово "бабочки" показалось им здесь опиской – ведь бабочек в колодцах не бывает. Поэтому они заменили его "рыбочки" – словом, "наиболее естественным и даже напрашивающимся в данном контексте".

* * *

Двадцатые годы. В клубе одесского порта идёт концерт. Публика собралась совершенно неуправляемая, в зале шум, гвалт, доносятся реплики… За кулисами молодой пианист с ужасом шепчет: "Как же я буду выступать?! Меня освистают." Конферансье – старый эстрадный зубр – говорит ему: "Всё дело в том, как подать номер. Смотри."

Он выходит на сцену и, перекрывая шум, изо всех сил орет:

– Загадка!

Все попритихли, насторожились.

– На заборе написано слово из трёх букв, – продолжает конферансье. – Начинается на "хэ". Какое это слово?

В ответ все с восторгом кричат знакомое слово.

– Неправильно! – перекрикивает он всех. – Это слово – "хам"! Так вот, босяки: Бетховен, "Лунная соната".

* * *