Утомленные вином

Оксана Афанасьева, которая была близка с поэтом в то время, вспоминала, что он мог свернуть в туннеле на встречную полосу и опомниться только после оклика…

Спросил, куда она поставила подаренный им телевизор.

«Володя, да ты же его смотришь!» — испугалась девушка.

Очевидно, начиналось и раздвоение личности:

— Мишка, — говорил он Шемякину, — это страшная вещь, когда я иногда вижу вдруг самого себя в комнате!

Понимал ли он сам, что пропадал с «гибельным восторгом»?

Да, коненчо, понимал.

Как тонкий художник просто не мог не чувствовать. Иначе не написал бы в 1977 году стихотворение «Упрямо я стремлюсь ко дну…» — об аквалангисте, который был зачарован подводным миром и решил там остаться.

А чего только стоят в этом отношлении его «Кони привиредливые»?

Этот гимн бесшабашному седоку?

В 1979 г. Высоцкий написал стихотворение, в котором отразил и свои страдания, и боязнь стать предателем, и надежду на спасение.

Меня опять ударило в озноб,
Грохочет сердце, словно в бочке камень,
Во мне живет мохнатый злобный жлоб
С мозолистыми цепкими руками.
Мне тесно с ним, мне с ним невмоготу!
Он кислород вместо меня хватает,
Он ждет, когда закончу свой виток —
Моей рукою выведет он строчку,
И стану я расчетлив и жесток,
И всех продам — гуртом и в одиночку,
Но я собрал еще остаток сил, —
Теперь его не вывезет кривая:
Я в глотку, в вены яд себе вгоняю —
Пусть жрет, пусть сдохнет, — я перехитрил!

Вот только перехитрил ли?

Лечиться Высоцкий начал только в последний год жизни.

Но даже очистка крови, которую ему сделали в апреле 1980 года, не помогла.

Оставалась надежда перебороть ломку на силе воли.

В июне Высоцкий попытался сделать это во французском доме Марины Влади, но ничего из этого не вышло.

Началась Олимпиада, доставать наркотики стало трудно, и сеанс «отказа» пришлось проводить в квартире на Малой Грузинской.

Дни с 19 по 25 июля были заполнены невыносимыми страданиями.

«Он, — вспоминал Л. Филатов, — метался, рвался, просто ревел от боли и бешенства».

Ломку пытались снимать горячей ванной и лошадиными дозами шампанского.

Вечером 24 июля друзья Высоцкого привязали его к тахте, чтобы хоть немного отдохнуть.

В 4 часа ночи 25 июля подбежали к нему — сердце уже не билось…

Мне есть что спеть, представ перед Всевышним,
Мне есть чем оправдаться перед ним…

Часть VII Спортсмены

Гарринча: «Умер человек одинокий и забытый…»

Именно такими словами начиналась посвященная памяти Гарринчи радиопередача на другой день после его смерти.

— И что особенно больно, — продолжал диктор, — он так и не мог понять, насколько был любим и почитаем в народе, какую огромную радость приносил людям его необычный футбол…

Да, все было именно так!

Гарринча был «радостью народа», своей игрой доставалял людям огромную радость и умер «одиноким и забытым».

Почему?

Гарринча родился 18 октября 1933 года в маленьком бразильском городишке Пау-Гранде (округ Маже, штат Гуанабара), но был зарегистрирован лишь десять дней спустя.

Местный писарь спьяну поставил дату рождения 28 октября и забыл записать и обязательное второе имя.

Это обнаружилось только через 15 лет, когда Маноэл устраивался на работу помощником прядильщика и вынужден был присвоить себе имя Франциско, дабы отличаться от остальных Маноэлов дос Сантос.

Внешне он пошел в своего хромого дядю — во всяком случае, именно так показалось отцу Маноэла, когда он увидел, что у его сына одна нога короче другой.

По мере взросления Маноэла его физический недостаток все больше бросался в глаза, однако это не помешало ему уже к 14 годам стать лучшим футболистом в округе и начать официальные выступления в футболке под номером восемь в составе местного клуба «Пау-Гранде».

В 1949 году в возрасте 16 лет Гарринча впервые сыграл за взрослую команду «Пау-Гранде» против клуба «Крузейро дусул» и забил несколько голов. В своем следующем матче за «Пау-Гранде» он отличился снова, окончательно закрепив за собой статус лидера своей команды.

Прозвище «Гарринча» Маноэл получил еще в раннем детстве.

Он был большим любителем птиц, целыми днями пропадал в лесу и ловил их десятками, кроме того, он умел отлично подражать птичьему щебету.

А поскольку самая распространенная птичка в Пау-Гранде называлась «гарринча», это прозвище и приклеилось к мальчику.

— Ты ловишь столько птиц, что и сам скоро станешь «гарринчей», — подшучивала сестра Тереза над младшим братом.

И, конечно, она даже не догадываясь, что эту забавную детскую кличку будут выкрикивать в неистовом порыве миллионы болельщиков футбола по всей Бразилии, подбадривая своего национального героя.