Утомленные вином

К концу дороги президент США потребовал мундир проводника и в течение сорока минут свистел в свисток.

По приезде Черчилль узнал, что в Фултоне запрещен алкоголь.

— Я, — гневно кричал он, — думал, что мы приехали в штат Миссури, а на самом деле это штат Сахара!

Трумэн тут же приказал доставить военным самолетом из Канады два ящика виски.

На банкете после выступления Черчилль набрасывается на черную икру и коньяк со словами:

— Теперь Сталин вряд ли будет присылать мне это!

В 1951 году он снова стал премьер-министром.

Свою победу на выборах он отметил коньяком „Людвиг Восемнадцатый“.

Вскоре он стал лауреатом Нобелевской премии по литературе.

Для поддержания имиджа оратора начинает прибегать к использованию бензедрина, наркотического препарата из разряда амфетаминов.

Несмотря на это, Черчилль по-прежнему выпивает в день по бутылке коньяка и выкуривал по десятку сигар.

На одном из приемов в ответ на замечание, что у него расстегнута ширинка, отвечает:

— Мертвая птица из гнезда не вылетит!

Так, мешая бензедрин с коньяком он продержался до 1955 года, пока окончательно не ушел в отставку.

Уйдя на покой, он много рисовал и даже устроил вуыставку своих картин в Королевской академии.

Время от времени он посещал казино в Монте-Карло, где подолгу сидел со стаканом коньяка „Наполеон“ производства 1918 года.

За эти годы она написал шесть томов „Второй мировой войны“ и четыре — „Истории англоговорящих народов“.

Нервыне и физические нагрузки, обильно сдобренные алкололем, не прошли даром, и Черчилль перенес несколько инсультов.

Он перестал слышать, но пить продолжал почти также, какк и раньше.

— В молодости, — шутил он, — я взял за правило никогда не пить крепкого до обеда. Теперь мое правило — не пить до завтрака».

В конце 50-х годов Черчилль в последний раз посетил Штаты.

На яхте у высокопоставленных друзей, устроивших прием в его честь, к нему подошел знакомиться будущий президент США Джон Кеннеди.

Полупьяный Черчилль принял его за стюарда и отправил за бутылкой шампанского.

Несмотря на эпикурейское пьянство и пристрастие к кубинским сигарам (его называли человеком с Кубой во рту), Черчилль не был жизнелюбом.

У него бывали тяжелые приступы депрессии, которую он называл черным псом.

Главным средством борьбы с «черным псом» был алкоголь.

— Должен заметить, — говорил Черчилль, — что мои жизненные правила предписывают в качестве священного ритуала курение сигар, а также употребление алкоголя до, после и во время всех трапез, равно как и в перерывах между ними…

Доподлинно известно, что премьер выпивал как минимум по бутылке виски и коньяка в день.

Несмотря на политические кризисы и депрессии, Черчилль всегда держался бодрячком и даже после второй отставки, выйдя на пенсию, режимов не соблюдал.

— Я, — рассказывал он, — много пью, мало сплю и курю одну сигару за другой. Поэтому я на двести процентов в форме.

На вопрос о секрете своего долголетия он отвечал:

— Никакого спорта! Я никогда не стоял там, где можно сидеть, и никогда не сидел там, где можно лежать!

К 80-летию Черчилля Би-Би-Си создала специальную группу для съемок его будущих похорон, но бывший премьер пережил трех членов этой команды!

На примере Черчилля видно, что природа отдыхает и на детях алкогениев: сын Черчилля Рэндольф был алкоголиком и ненадолго пережил отца, средняя дочь Диана покончила с собой, а старшая Сара была запойной алкоголичкой.

Сам же Черчилль говорил так:

— Я взял от алкоголя больше, чем он забрал у меня…

Умер великий политик и пьяница в январе 1965 года в возрасте 91 года.

Ататюрк: «Этот божественный напиток…»

1 февраля 1938 первый президент Турецкой Респулики Мустафа Кемаль Ататюрк отправился в Бурсу на открытие новой шерстеперерабатывающей фабрики.

Как и всегда, он произнес пламенную речь, а затем вернулся в Стамбул, где продолжил ночные застолья в «Парк отеле».

Но уже очень скоро он почувствовал себя плохо. У него поднялась высокая температура и началась жестокая лихорадка с пневмонией.

Целых две недели он приходил в себя, а едва поправившись, отправился в Анкару на заседание Совета Балканской Антанты.

В дороге у него пошла носом кровь, и лишь с огромным трудом врачам удалось остановить ее. И это был еще один признак смертельной болезни.

Опасаясь, как бы известие о его тяжелом недуге не повлекло за собой нежелательные повороты в политике западных держав, он запретил вызывать к нему иностранцев, и его пользовали турецкие врачи.

Положение ухудшалось с каждым днем, и, в конце концов, Байяр уговорил его вызвать специалиста из-за границы.

В Анкару прибыл хорошо знакомый президенту французский профессор Фиссенгер.

На этот раз он не улыбался. Да и какие могли быть улыбки, если поставленный им страшный диагноз прозвучал как приговор.

Цирроз печени в Турции неслучайно называли «он проглотил монстра», и всем посвященным в страшную тайну уже было ясно, что с этим монстром не справиться даже их непобедимому Гази.

— Вы, — безапелляционно заявил Фиссенгер, — были командиром во многих сражениях, но теперь командовать буду я!

И Ататюрку не оставалось ничего другого, как подчиниться.