Утомленные вином

Сложно сказать, насколько это правда, но тот же Армстронг писал: «Мустафа Кемаль чувствовал себя спокойнее с мужчинами, особенно, с подобострастными, и женщинами легкого поведения.

В кафе и борделях он пил и проводил с ними ночи напролет. Он часами играл в азартные игры и в кости с каждым, кто садился напротив.

Он отдавался кутежу и упивался этим. Он перепробовал все пороки, за что и поплатился, заразившись венерической болезнью, и причинил вред здоровью. Из-за этого он потерял всякую веру в женщин, и некоторое время удовлетворялся собственной любовью».

Не знаю, как насчет «собственной любви», но его выносливость изумляла многих, и там, где другие валились от усталости, неутомимый Кемаль, как ни в чем не бывало, продолжал сидеть за столом.

В столице Кемаль обрел новых друзей, среди которых выделялся безоговорочно признававший его лидерство Мехмет Ариф.

Вместе со своим кумиром он пройдет славный путь борьбы за независимость, но потом их пути разойдутся с весьма трагическими для Арифа последствиями.

Другим приятелем Кемаля стал сын известного генерала Мехмета Эмин-паши Кязым Карабекир. Но ближе всех он сошелся с Али Фуадом, красивым молодым человеком высокого роста с мягкими и изысканными манерами.

Он был внуком известного на всю страну маршала Мехмета Али-паши, а его отец Измаил Фазил-паша служил в генеральном штабе.

Семья Али Фуада была достаточно влиятельной, чтобы заниматься политикой, и достаточно образованной, чтобы иметь собственные взгляды. Именно эти взгляды и служили причиной весьма медленного продвижения по службе отца Али.

К великой радости Кемаля, его новый приятель не относился к рьяным поклонникам ислама, и он ударился во все тяжкие, проводя все свободное время в кафе и клубах, где покупал вино и закусывал его каштанами и мелким турецким горошком — леблеби.

В один прекрасный совершили путешествие по Мраморному морю на Принкипо — один из Принцевых островов, куда ссылались неугодные султанам принцы крови. И именно тогда Кемаль впервые попробовал ракы, как называлась греческая анисовая водка.

— Этот божественный напиток, — с нескрываемым восхищением сказал он, — может сделать любого пьющего его поэтом!

И он был недалек от истины, поскольку именно в ракы зачастую черпали свое вдохновение многие османские писатели и поэты. С той поры «божественный напиток» не только прочно войдет в жизнь Кемаля, но и сыграет в ней роковую роль.

С того дня они часто бывали на островах. Лунные ночи, близость моря, уже прочно вошедшая в их жизнь ракы, — все это действовало на молодых людей возбуждающе. Они читали стихи и часами говорили о будущем. И, конечно, пили вино. Как и во всем Кемаль и здесь был впереди.

Очень понравился Кемалю и Алемдаг, живописная лесная местность на западном берегу Босфора, где он вместе с приятелем катался на лошадях и устраивал веселые пикники.

И все же главное для Кемаля в его знакомстве с Али Фуадом заключалось не в веселом и беззаботном времяпровождении и скитаниях по кафе.

Али Фуад ввел Кемаля в свой в высшей степени аристократический дом на берегу моря в Саладжаке, где тот мог видеть высших офицеров империи.

Кемаль учился с охотой, но частые посещения злачных мест сделали свое дело, и после первого курса он оказался по успеваемости на… двадцать седьмом месте.

И, как ни нравилось будущему офицеру бывать в кафе с их непринужденной обстановкой и ласковыми танцовщицами, ему пришлось на время забыть о них.

Самолюбие человека, который везде и всегда стремился быть первым, было задето самым жесточайшим образом, и ему не оставалось ничего другого, как только засучить рукава и приняться за учебу.

На следующий год он был уже одиннадцатым и окончил Харбие восьмым.

Волею судьбы, а если быть точнее, то султана, Кемаль после окончания Харбие оказался на самых задворках империи: в захолустном армейском гарнизоне в Сирии.

Жизнь в пустыне была тоскливой, и Кемаль все больше увлекался вином, в котором надеялся утопить свои переживания, стал еще более раздражительным и однажды выложил все, что думал, полковому командиру.

Деятельная натура Кемаля требовала дела.

Да, он создал тайное общество и красиво говорил на тайных сходках, но ничего так и не изменилось в их жизни. И говорить о какой-то революционной работе в Сирии было в высшей степени бессмысленно.

Да и на что могла рассчитывать, по сути дела, небольшая горстка романтиков в совершенно чужой им стране?

И снова начались бессонные ночи в убогой комнатушке. Кемаль похудел, осунулся, стал еще более раздражительным, почти перестал спать и много пил.

Когда ему становилось совсем плохо, он шел к строившим железную дорогу итальянским рабочим и до утра пил с ними под сладкий лепет мандолин вино.

Младотурецкая революция прошла мимо него.

Капризный и обидчивый Кемаль, весьма недовольный тем, что в смене режима ему не пришлось сыграть даже второстепенную роль, охладел ко всему.

Особенно плохие отношения у него сложились с лидером турецкой революции и военным министром Энвер-пашой, который попортил ему немало крови.