Утомленные вином

Отныне у нее официальный статус, власть над многими людьми, отчасти даже над руководством страны.

Она входит в число ключевых фигур государства, может быть, в первую пятерку.

Веселое неистовство обуревало Анастасию Ивановну на строительных площадках Улан-Батора.

В брюках и в рабочей куртке нараспашку она походила на заправского прораба.

Вокруг нее крутились проектировщики, экономисты, бригадиры, занятые на сооружении молодежного парка, станции юных натуралистов, дворца пионеров, дворца юных техников, дворца молодежи, плавательного бассейна…

В выходные дни на площадках появлялись с лопатами Цеденбал и все члены высшего руководства.

Пройдут годы, и многие люди, работавшие с ней, под ее началом, будут вспоминать: «Она старалась для нас, для наших детей, а мы часто были медлительны, заторможены, ее деятельная натура не могла с этим мириться».

Но в те годы, когда Анастасия Ивановна вознеслась на вершину могущества, люди говорили между собой совсем другое.

И часто ошибались, русская жена Цеденбала на самом деле сделала для Монголии много полезного, поскольку обращалась с просьбой лично к дорогому Леониду Ильичу.

В ноябре 1974 года после владивостокской встречи с президентом США Фордом Брежнев прилетел в Монголию.

«Замечу, — писала о том визите Анастасия Ивановна, — что Брежнев был весьма галантным мужчиной.

Зная, что я рязанская, каждый раз при встрече он читал мне стихи Есенина, проявлял другие знаки внимания. Как было не воспользоваться этим?

И вот я принимаю гостей. Под предлогом показать Брежневу его апартаменты зову подняться на второй этаж.

Мы присели за столик, и со свойственной мне горячностью я стала убеждать Леонида Ильича, какой это был бы прекрасный с советской стороны жест — объявить оба построенных дворца советскими подарками монгольской молодежи.

— Никто другой не мог бы здесь оставить такую добрую о себе память! — говорила я.

— Ну, ты слишком много хочешь, — засмеялся Брежнев. — А где тут у вас телефон?

Брежнев стал звонить в Москву Суслову и, видимо, заручился его согласием.

Час спустя на заседании Политбюро ЦК МНРП, хитровато улыбаясь, Брежнев похлопывал себя по карману:

— А у меня тут для вас кое-что есть!

Он объявил об очередном советском даре монгольскому народу — Дворца бракосочетаний и Дворца юных техников.

Монгольское правительство ликовало! А кто-то из окружения Брежнева сказал мне:

— Ты, Настя, дороговато обходишься советскому народу…»

Да, она дорого обходилась советскому народу, но подарки делала все же не она, а те, кто постепенно заводил этот народ в тупик.

Тем временем в семье первой леди Монголии зрела драма.

Причина?

Да все та же: водка! Постепенно Цеденбал попадал под все большую зависимость от горячительных напитков и стал пить и по поводу и без оного.

В свое время автор этих строк работал главным редактором журнала «Монголия», и некоторые весьма компетентные монгольские дипломаты рассказывали, как Настя разыскивала мужа, скрывавшего от нее на далеких пастбищах.

Впрочем, другого не могло и быть. Еще Берия приказывал сотрудникам безопасности, направляемым в Монголию, выпивать с Чойбалсаном и Цеденбалом.

— Иначе, — говорил он, — от них ничего не добьешься!

«Мне самой по секрету, — вспоминала Анастасия Ивановна, — сказал советник КГБ Литвинов, что его предшественник Пастухов при передаче дел наказывал:

— Всегда имей при себе водку. Когда Цеденбал попросит, давай ему.

Я вела с этим жестокую борьбу. Это многим не нравилось. Чиновники, которые постоянно крутились вокруг мужа, любили выпить на дармовщину. Сколько слез я из-за них пролила!»

О своих бедах Анастасия Ивановна говорила с генералами монгольских органов безопасности, советниками КГБ в Монголии, дипломатами и с деятелями культуры в Москве.

Но все было напрасно, и ей с каждым днем становилось все тяжелее нести взваленный на нее советским руководством крест.

В конце концов, она обратилась в отсутствие мужа к высшему руководству страны.

«Анастасия Ивановна стала нас ругать, — вспоминал члены Политбюро ЦК МНРП Д. Моломжамц.

— Вы спаиваете Цеденбала! Политбюро устранилось! В эти вопросы не вмешивается! Не ты ли, Моломжамц, хочешь споить Цеденбала, выставить его пьяницей, чтобы сесть в его кресло?

И обвела всех тяжелым взглядом.

— Вы же ни в какое сравнение не идете с Цеденбалом! Он большой человек — а вы что?

Мы молчали. Только Самбу ответил за нас:

— Это правильно, Анастасия Ивановна, что вы пытаетесь спасти Цеденбала. Но разве так это надо делать?»

По мере того, как бразды правления выпадали из рук Цеденбала, усиливалась активность Анастасии Ивановны. Она хорошо представляла, чем может обернуться для нее и сыновей отставка мужа.

После отставки Цеденбала в 1984 году в семье все оказались по-житейски беспомощными.

Юмжагийн Цеденбал умер в субботу 21 апреля 1991 года в 21 час 45 минут. По монгольскому календарю — в год Дракона, в час Собаки.

Анастасия Ивановна жила на скудную пенсию, иногда продавала домашние вещи. А когда оба сына в Москве остались без работы, она помогала обоим.

Теперь она не уставала повторять: