Утомленные вином

К великому счастью, в нашей стране нашлись такие люди, и то, что весь Запад восстал против России, говорит именно о возрождении и становлений новой России, сильной и незавимой…

Последние годы Борис Николаевич прожил тихим барвихинским пенсионером и спортивным болельщиком, в то время как страна разбиралась с его наследием и становилась на новый путь — но уже под другим руководством.

И Россия, хотят того или нет ее недоброжелатели, неуклонно идет и будет идти вперед…

И примкнувшие к ним…

Мы рассказали о лидерах нашей страны, а теперь хотим поведать и о тех, кто занимал куда более скромные посты, но так или инчае был вхож в коридоры власти.

В партийных документах начала 1920-х годов подчеркивалось, что алкоголизмом поражены лишь низшее и среднее звенья партийных и советских работников и что пьют товарищи исключительно из-за неблагополучного материального положения.

Отчасти это было верно.

Но все же масштабы «алкоголизации» провинциальных советских структур поражают воображение.

«Пьянство, — говорилось в докладе ГПУ в декабре 1924 года руководству страны, — низового соваппарата отмечается по всем районам Союза.

В Рязанской губернии в некоторых селах крестьяне требовали переизбрания Советов, чтобы избавиться от пьяниц и взяточников.

В Верхне-Сосинской волости Орловской губернии крестьяне по поводу выборов в Советы говорили: „Горькие пьяницы выбирают друг друга“.

В этой губернии предсельсовета в пьяном виде потерял портфель и наган.

Пьянство совработников отмечалось в Тульском, Московском и других районах.

В Северо-Западном районе пьянство и дебоши со стороны членов сельсоветов и волостных исполкомов — бытовое явление.

В Кипено-Ропшинской волости Ленинградской губернии предвика принимает посетителей в пивной».

Похожая картина наблюдалась и в «Смоленском гнойнике», как именовали прокуроры, а вслед за ними газеты, обширную группу советских работников Смоленской губернии.

Ее главой считался Е. И. Дзяворук, с 1924 года служивший секретарем Смоленского губернского исполкома.

Из-за постоянной смены первых лиц губернии, он, как считало следствие, сосредоточил все управление ею в своих руках.

А расхищением государственных средств и имущества занимался в тесной компании собутыльников.

Дом Дзяворука в округе называли «Пей до дна»: хоровое исполнение именно этого припева величальной песни постоянно доносилось из его окон.

Хищениям и пьянству, как водится, сопутствовал разврат.

В деле говорилось, что во время одного из загулов «ответственный товарищ танцевал на крыше экзотический танец с проституткой».

В Астрахани, как выяснилось в 1929 году в ходе расследования серии уголовных дел о хищении и взятках («Астраханское дело»), руководящие товарищи пошли еще дальше: они организовали постоянно действующее место встреч в квартире большевички Алексеевой.

«Дело Алексеевой, — писал глава партийной комиссии по обследованию астраханской парторганизации Л. Любарский, — наиболее омерзительная страница астраханского разложения.

В течение шести лет на квартире Алексеевой систематически устраивались пьяные оргии, в которых участвовало около 45 членов партии, в большинстве ответственных работников.

Не только видные хозяйственники, но и партийные работники вроде бывшего члена партколлегии Никитина были организаторами и участниками гнусных оргий в алексеевском притоне.

Оргии принимали исключительно безобразный характер, участники их порой совершенно утрачивали всякие общественные нормы и человеческий облик.

Нередко в алексеевском притоне члены партии встречались с нэпманами.

Среди участников алексеевских „празднеств“ был один из членов партколлегии, два следователя и несколько второстепенных партийных работников.

Несколько раз об Алексеевой возникали дела в контрольной комиссии, из них одно в 1928 году.

Однако, несмотря на достаточную очевидность ее виновности, благодаря заинтересованности „соратников“ дело просто смазали».

Но особенно отличался на этом поприще старый революционер Алексей Бадаев.

В 1912 году профсоюзного активиста Бадаева избрали в Государственную думу, и год спустя большевики сумели превратить его в свой парламентский рупор.

Бадаев читал речи, подготовленные Лениным, и был официальным издателем газеты «Правда».

После революции Бадаев не занял сколько-нибудь значительных постов, и причной тому было не слабое образование, а не прекращавшееся пьянство.

И только снисходительное отношение Ленина к слабостям соратников не поставило окнгчательный крест на его карьере.

Ленин считал, что «партия — не пансион для благородных девиц и нельзя к оценке партийных работников подходить с узенькой меркой мещанской морали».

Бадаева назначили начальником Главного управления пивоваренной промышленности Наркомпищепрома СССР. Это был особый сталинский юмор.

Более того, словно в насмешку в 1934 году именем горького пьяницыв Бадаева был назван пивзавод в Москве, а теперь в его распоряжение была отдана вся пивная промышленность.

В 1938 году его избрали председателем Президиума Верховного Совета РСФСР, что не помешало ему предаваться постоянным и обильным возлияниям.