Утомленные вином

До поры до времени Сталин терпел поведение Бадаева. Но в начале войны и его терпение лопнуло.

В это время стали известны факты безобразного поведения Бадаева во время пребывания его в качестве председателя делегации СССР на празднествах Монгольской Народной Республики и в Тувинской народной республике.

В обеих народных республиках Бадаев беспробудно пьянствовал.

Будучи пьяным, он терял человеческое подобие, скандалил, приставал к женщинам и требовал «баб для разврата».

Снимая Бадаева, Сталин преследовал две цели: он избавлялся от неисправимого пьяницы и предупреждал всех остальных.

А все дело было в том, что сотрудники правительства и ЦК частенько выезжали на фронт, на оборонные заводы и хлебозаготовки в тыловые области, а там их встречали со всей широтой.

Пили и руководители страны.

В 1926 году члену Политбюро Вячеславу Молотову пришлось разбирать дело трех наркомов.

Как было доложено с мест, Наркомвоенмор т. Ворошилов, Наркомзем тв. Смирнов, Наркомпочтель тов. Смирнов и другие во время поездки по Калужской области были смертельно пьяны и вели себя самым неподобающим образом.

С алкоголизмом в партийных рядах пытались бороться самыми разнообразными способами.

Выпускали плакаты «Папа — не пей!», устраивали пионерские антиалкогольные демонстрации, а также пытались излечивать дошедших до ручки большевиков новейшими чудодейственными снадобьями вроде очищенной мочи беременных женщин.

Особенно отличался на этом поприще беспощадный народный комиссар внутренних дел Николай Иванович Ежов.

Он родился в мае 1895 года в семье беспробудного алкоголика.

Был образцовым пролетарием, от звонка до звонка стоял за фабричными станками, после чего пьянствовал.

«Еще в период 1930–1934 годах, — вспоминала подруга жены Ежова Зинаида ГЛикина, — я знала, что Ежов систематически пьет и часто напивается до омерзительного состояния.

Ежов не только пьянствовал.

Он развратничал и терял облик не только коммуниста, но и человека».

В 1937 году Ежов стал руководителем всемогущего НКВД, расстреляв предыдущего наркома Генриха Ягоду и значительное число его ставленников среди чекистов.

Одним из его близких друзей, с которым он любил пьянствовать по ночам, был Лев Ефимович Марьясин.

В 1934 году он был председателем правления Госбанка и заместителем наркома финансов.

Напившись пьяными, они устраивали соревнование, кто из них, сняв штаны и выпуская газы, сдует горку папиросного пепла с пятикопеечной монеты.

«Ежов — мерзавец! — писал Сталин. — Погубил нашилучшие кадры. Разложившийся человек.

Звонишь к нему в наркомат — говорят: уехал в ЦК. Звонишь в ЦК — говорят: уехал на работу.

Посылаешь к нему на дом — оказывается, лежит на кровати мертвецки пьяный.

Много невинных погубил. Мы его за это расстреляли».

Имеются многочисленные свидетелсьтва того, что и маршал Блюхре был самым настоящим врагом бутылки.

Во время событий на Хасане он доруководился до того, что 1 августа 1934 года при разговоре по прямому проводу тт. Сталина, Молотова и Ворошилова Сталн вынужден был задать ему вопрос:

— Скажите, товарищ Блюхер, честно, а есть ли у вас желание по-настоящему воевать с японцами? Если нет у вас такого желания, скажите прямо, как подобает коммунисту, а если есть желание, я бы считал, что вам следовало бы выехать на место немедля…

Вернее всего, было, конечно, другое: Блюхер не не хотел, а просто не умел воевать.

О чем и поведал К. Симонову в своем интервью маршал Конев.

«Блюхер, по его мнению, — писал Симонов в книге „Глазами человека моего поколения“, — был к тридцать седьмому году человеком с прошлым, но без будущего, человеком, который по уровню своих знаний, представлений недалеко ушел от гражданской войны и принадлежал к той категории, которую представляли собой к началу войны Ворошилов, Буденный и некоторые другие бывшие конармейцы, жившие не современными, прошлыми взглядами.

Представить себе, что Блюхер справился бы в современной войне с фронтом, невозможно.

Видимо, он с этим справился бы не лучше Ворошилова или Буденного.

Во всяком случае, такую небольшую операцию, как хасанские события, Блюхер провалил. А, кроме того, последнее время он вообще был в тяжелом моральном состоянии, сильно пил, опустился».

Впрочем, сам Симонов пытался хоть как-то оправдать Блюхера.

«Да, — пишет он в той же книге, — и опущенность, моральное состояние, пьянство — все это могло быть в значительной мере последствиями обстановки, создавшейся в армии и, в частности, на Дальнем Востоке вокруг самого Блюхера».

Одним словом, споили маршала…

«У гениального стратега, — пишет В. Суворов, — была небольшая слабость. Увлечение.

„Литературная газета“ (19 июля 1996 г.) об этой слабости говорит мягонько и ласково: Блюхер попивал… Иногда.

Наш народ к этой слабости относится снисходительно. Наш народ эту слабость у подобных себе не научен замечать.

И для того чтобы об этой слабости помнили и 50, и 60, и 70 лет спустя, товарищ Блюхер должен попивать весьма много и регулярно, напиваясь досыта.

Так оно и было. Блюхер попивал так, что о его кутежах знала вся страна».