Утомленные вином

— Иные, прикрываясь словами о гуманизме, стенают о суровости приговора. Попадись эти молодчики с чёрной совестью в памятные двадцатые годы… ох, не ту меру наказания получили бы эти оборотни!

Эти и другие слова позволили недругам пришить ему ярлык антисемита.

Не знаем, как насчет антисемита, но откровенный призыв к расстрелу человека, который своими глазами видел «памятные двадцатые годы», звучит странно.

Было ли это искренним побуждением или стало результатом душевного надлома?

А какая, позовольте спросить, разница? Да и как мог писатель, которого самого обвиняли в контрреволюции, обвинять других литераторов только за то, что он хотели писать о том, что думали?

Впрочем, Шолохову вряд ли тогда до Синявского и Даниэля, посольку поднялась новая волна обвинения его в плагиате.

Обвинения Шолохова в плагиате начались в 1929 году, после выхода первых двух томов «Тихого Дона». Тогда «Правде» и Союзу российских писателей удалось отстоять Шолохова.

Отстоять, но не доказать.

Вручение Шолохову Нобелевской премии в 1965 году расстроило Солженицына, и он начал «кампанию за легализацию темы шолоховского плагиата».

31 августа 1973 года Шолохов подписал Письмо группы писателей о Солженицыне и Сахарове, в котором он и еще ряд писателей выразили свое презрение к «отщепенцам».

Многие позже жалели о своих подписях.

Жалел ли о своем поступке сам Шлохов?

Вопрос риторический…

В 1974 году Солженицыну вручили Нобелевскую премию, и на пресс-конференции он высказался о Шолохове в весьма уничижительном тоне.

Еще более атмосферу накалила книга «Стремя „Тихого Дона“. Загадки романа» И. Медведевой с предисловием Солженицына.

Солженицын стал знаменем и главным идеологом борьбы против Шолохова.

На факультете журналистики осенью 1959 года Шолохов зачитал последнюю главу «Поднятой целины».

Когда он завершил, в зале воцарилось тяжёлое молчание.

Дело ведь кончилось гибелью Давыдова.

На устные вопросы Шолохов отвечал кратко.

Из зала поступила куча записок.

«На II Всесоюзном съезде писателей, — вспоминал С. Рассадин, Шолохов гаерствовал и хамил, в то же время рабски припадал к стопам власти…

Вглядываюсь в этого небольшого человека, вслушиваюсь в его южнорусский говор, ничего не могу понять, теряюсь, никак не могу поверить, что это и есть писатель, которому я так удивляюсь».

Сложно сказать, хамил ли Шолохов, но вот что он говорил:

— Нас, советских писателях, злобствующие враги за рубежом говорят, будто мы пишем по указке партии. Дело обстоит несколько иначе: каждый из нас пишет по указке своего сердца, а сердца наши принадлежат партии и родному народу, которым мы служим своим искусством…

И это говорил человек, который при советской власти не написал ничего.

Да и не мог он написать даже при всем желании!

Надо было беспардонно лгать, чего большой писатель делать не мог.

Но главной причиной, думается, было все же то, что написать ничего не только лучшего, но и равного «Тихому Дону» Шолохов просто не мог.

И ничего унизительного в этом нет.

Ни один писатель в мире не может создать несколько подобных вещей.

Вспомните нашего великого Саврасова, которого сгубили его великие «Грачи»!

Чтобы он после них не писал, его обвиняли в том, что он исписался и не может ничего предложить нового.

Да «Анну Каренину» вряд ли можно сравнивать с «Войной и миром».

Это и многое другое дало повод Льву Колодному написать: «Сталинист Шолохов в массовом сознании предстающий столпом рухнувшей системы, классиком соцреализма, гонителем диссидентов… проделал сложную эволюцию, стал ретроградом, можно сказать, даже реакционером».

Нападки на Шолохова еще более усилились после того, как шолохоеды (этот термин ввёл сам Шолохов), прицепились к тому, что часть рукописи написана рукой жены.

Благодаря борьбе Солженицына «за первенство в литературе» выросли горы клеветы против Шолохова.

В разные годы против Шолохова выступали писатели В. Аксёнов, Г. Бакланов, Ю. Богомолов, Ф. Гладков, В. Ерофеев, Р. Медведев, Б. Сарнов, В. Тендряков, Ю. Трифонов, М. Чудакова, поэты Е. Евтушенко, А. Вознесенский, критики В. Ермилов, Н. Иванова, С. Рассадин, С. Сараскина, Л. Чуковская; режиссёр М. Розовский.

Не остались в стороне журналы «Новый мир», «Знамя», «Вопросы литературы», «Новое литературное обозрение», «Литературная газета», 1-й канал телевидения и радио «Эхо Москвы».

Разнузданной кампании против Шолохова способствовал секретарь ЦК КПСС А. Н. Яковлев. Тот самый Яковлев, который устраивал гонения против «Нового мира», Твардовского, Солженицына и десятков других диссидентов.

Во всей этой эпопее весьма интересно то, что такие величины, как Максим Горький, Чингиз Айтматов, Леонид Леонов, Александр Твардовский, Корней Чуковский, Илья Эренбург, Джеймс Олдридж и Эрнест Хемингуэй восхищались Шолоховым.

«„Тихий Дон“, — говорил Горький, — представляет собой новую фазу в литературе и его можно сравнить только с „Войной и миром“ Толстого».

С другой стороны…

«Сверхклассик и сатрап, Стыдитесь, дорогой, Один роман содрал, Не мог содрать другой».