Утраченные смыслы сакральных текстов. Библия, Коран, Веды, Пураны, Талмуд, Каббала

Впечатляющие военные успехи шаха Исмаила, покорившего Иран в начале XVI века, поразили исламский мир. До того большинство шиитов были арабами, а большинство иранцев – суннитами, хотя в Райи, Кашане, Хорасане и старом городе-гарнизоне Куме имелись шиитские центры. Со времен Джафара ас-Садика шииты принципиально сторонились политики: так как возможен, спрашивали друг друга мусульмане, «государственный шиизм»? Но шиизм, который начал насаждать шах Исмаил, имел мало общего с традиционной ортодоксией Двенадцати имамов. До сих пор шииты и суфии были близки, но теперь суфийские ордена (тарикат) в Иране подверглись преследованию, а суннитские улемы (ученые, специализирующиеся на богословии и священном законе) были казнены или высланы из страны. О «нормальном» шиизме Исмаил, похоже, знал не слишком много. Сефевиды придерживались «радикального» (гхулувв) богословия, господствующего в государствах гази на окраинах монгольских территорий, правители которых признавали себя вассалами монголов, однако правили собственными эмиратами. Все они имели ярко выраженную суфийскую ориентацию, во всех создавались суфийские ордена, исповедовавшие экстравагантные формы суфизма в сочетании с революционным этосом первых шиитов. Все они почитали Али как воплощение божественного начала и утверждали, что усопшие имамы их тарикатов, как и Сокрытый Имам, пребывают «в тайном укрытии». Как и другие лидеры гхулувв, Исмаил, возможно, верил, что он и есть Сокрытый Имам, вернувшийся, чтобы основать шиитскую империю и установить царство справедливости.

Но теперь, став правителями крупной аграрной империи, Сефевиды скоро поняли, что «радикальная» идеология им больше не подходит. Шах Аббас I (1588–1629) изгнал всех сторонников гхулувв с официальных постов и завез из Ливана арабов-шиитов, чтобы они наставили народ в ортодоксии Двенадцати имамов. При Аббасе его столица Исфахан переживала культурный ренессанс, который, как и Ренессанс в Европе, обращался в качестве источника вдохновения ad fontes – под этим Аббас подразумевал доисламскую персидскую культуру. Но затем арабские улемы обнаружили себя в аномальном положении. Поскольку шииты считали любое правительство по самой своей сути несправедливым, они традиционно держались в стороне от общества, не имели ни собственных мечетей, ни медресе, а просто собирались друг у друга дома, чтобы читать и учиться вместе. Теперь же они оказались в ответе за образовательную и юридическую систему целой страны, щедро финансируемую шахами, готовыми строить роскошные медресе. Шииты нашли такой компромисс: они отказывались занимать государственные посты, настаивали на том, чтобы считаться простыми подданными, но в то же время ясно давали понять, что именно они – не шахи – поистине представляют Сокрытого Имама.

Но обретенное ими богатство и высокое положение подрывало эгалитарный дух шиизма. Некоторые из них, как Мухаммад Бакир Маджлиси (ум. 1700), начавший шиитскую реформацию, сделались авторитарными и даже косными. С годами шиизм развил мистическую духовность, на которую оказали влияние и суфизм, и фальсафа – но Маджлиси видел в этом лишь вредное нововведение. Он настаивал на возвращении к основам, неустанно преследовал оставшихся суфиев и демонстрировал страстную враждебность к суннитам-османам. Кроме того, он старался задавить в Исфахане учение фальсафа и мистическое богословие, заставляя улемов сосредоточиться только на юриспруденции (фикх). Таким образом многие улемы усвоили законнический, буквалистский и рационалистический этос[1377]. Однако, в отличие от протестантских реформаторов, сосредоточенных на писании, Маджлиси концентрировался на ритуале. Он объявил вне закона суфийский дхикр и культ суфийских святых и ввел в Иране, до того преимущественно суннитском, шиитский обряд траура по имаму Хусейну, при этом аккуратно «приручив» этот потенциально бунтовщический ритуал так, чтобы он служил делу империи.