Утраченные смыслы сакральных текстов. Библия, Коран, Веды, Пураны, Талмуд, Каббала

После ухода колониалистов многие мусульманские общества подпали под власть диктатур, возглавляемых армейскими офицерами при поддержке различных западных держав. Например, в 1921 году к власти в Иране пришел Реза-хан, в Сирии (1949) – полковник Абид Шишакли, в Египте (1952) – Джамаль Абдель Насер. Эти реформаторы проводили модернизацию своих стран, но поверхностную, жестокую и нередко насильственную. В попытках секуляризации они лишали духовенство всех доходов и систематически отбирали у него любую тень власти[1609]. Мустафа Кемаль Ататюрк (1881–1938), основатель современной Турецкой Республики, распустил халифат, много сотен лет являвшийся главным символом власти суннитов, закрыл медресе и заставил руководителей суфийских орденов уйти в подполье, таким образом лишив свой народ в это переломное время ответственного духовного руководства. Насер превратил юристов-улемов в государственных чиновников, и скоро их начали презирать как холуев правительства. Светский модерн, рожденный на Западе, который эти мусульманские лидеры безжалостно навязывали своим странам, не обогащал их, не делал сильнее – только насиловал и разрушал. Такая «жесткая посадка» мусульман в модернизм привела к широко распространившемуся убеждению, что западные нормы грозят загрязнить или уничтожить ислам. На Западе же существовало твердое мнение, что ислам несовместим с модернизмом; ведь это хронически отсталая религия, у которой никогда не было своей реформации.

Однако некоторые современные мусульманские мыслители начали разрабатывать глубокие и новаторские подходы к Корану. Они учатся у рационалистического и прогрессивного этоса западной науки, но используют его для продвижения эгалитарного и сострадательного этоса Корана, затемненного ложной экзегезой. Вместо традиционных построчных комментариев, которые по-прежнему популярны у консервативных мусульман, они стремятся сфокусироваться на какой-либо теме или аспекте Корана и подробно исследовать ограниченное число стихов. Они концентрируются на историческом контексте изначальных откровений, полученных Мухаммедом, подчеркивая, что Коран возник в определенной общественной обстановке и в специфическую историческую эпоху. Многие из этих ученых мусульман – не арабы: они происходят из Турции, Пакистана, Тасмании, Малайзии или Южной Африки, и значительное их число преподает в университетах США, где они пользуются большей интеллектуальной свободой. Они подвергают сомнению некоторые широко распространенные обвинения в адрес нынешних мусульман: что Коран поощряет авторитарное правление, требует угнетения женщин, внутренне враждебен другим религиозным традициям, проповедует насильственный джихад. Сосредоточившись на точных словах Корана и исследуя конкретный контекст, в котором было получено то или иное откровение, эти ученые показывают, что в прошлом мусульманские юристы и богословы зачастую не могли вполне уразуметь значение собственного писания[1610].

Этот критический подход возник еще в колониальный период. В Индии на закате правления Моголов Шах Валиуллах Дехлеви (ум. 1762) доказывал, что необходимо отказаться от широко распространенной практики таклид («подражание действиям из прошлого») и вместо нее перейти к новой фазе иджтихада («независимого суждения»). Вызов иноземного правления требует серьезно реформировать мусульманскую юридическую систему. Это потребует внимательного пересмотра хадисов – преданий, якобы сохранявших речения Пророка Мухаммеда и его спутников и начиная с IX века доминировавших в истолкованиях Корана. Слишком часто улемы полагались на ненадежные хадисы, официально классифицированные как ахад, т. е. «слабые». Куда более важным и надежным источником, учил Дехлеви, является Сунна, обычаи, установленные Пророком; изучая поведение Мухаммеда в общественной и частной жизни, мусульмане смогут увидеть, как воплощалось писание на деле. Позднейшие реформаторы, также при колониальной власти, шли по стопам Дехлеви; среди них особенно можно отметить Мухаммада Абдо (1849–1905), великого муфтия Египта при британской военной оккупации, и его ученика Рашида Рида (1865–1935). Они тоже подчеркивали важность Сунны и резко критиковали использование сомнительных хадисов в качестве обоснований юридической практики. В такое критическое время, говорили они, улемы просто не имеют права полагаться на хадисы, противоречащие прямому смыслу Корана.