Утренние колокола. Роман-хроника

Даниельсон закончил перевод «Капитала» самостоятельно.

15 марта 1872 года он написал Марксу:

«Печатание русского перевода „Капитала“, наконец, закончено, и я могу переслать Вам экземпляр книги. Я не думал, что извещать Вас об окончании печатания придется мне, я надеялся, что это сделает „наш общий друг“».

«Прежде всего, – отвечал вскоре Маркс, – большое спасибо за прекрасно переплетенный экземпляр. Перевод сделан мастерски. Мне очень бы хотелось получить еще один непереплетенный экземпляр для Британского музея».

В чахоточном липком поту бредил, умирая, богатырь Шаппер. Иногда приходили прояснения, и он молил близких позвать к нему Маркса. Маркс навещал его в те дни часто. Открывал дверь в облезлый, убогий домик, и Шаппер начинал бормотать смущенно:

– Я много ошибался в своей жизни, дружище Маркс, а все оттого, что блуждал по древу теории. И вы простите меня и Энгельсу передайте, чтоб он тоже простил… Я ведь умру через несколько дней, да-да, не мотайте головой, мне-то виднее, так вот, скажите всем, что я умираю верным нашему с вами делу…

Друзей терять всегда больно… Горько терять и живых.

Поэт Фрейлиграт постепенно отходил от партии. Стихов он писал меньше, зато неплохо зарабатывал, сделав карьеру в банке. Он тоже слабо знал теорию и, благодаря Маркса за присланный том «Капитала», писал: «Я знаю, что на Рейне многие молодые коммерсанты и фабриканты увлекаются твоей книгой. В этих кругах она выполнит свое истинное назначение; для ученых она будет настольной книгой и источником справок».

Энгельс хохотал, читая эти строки: «Все-таки невежество беспредельно! И самое нелепое, что он ведь хотел сказать приятное».

Давно прервалась семейная дружба Фрейлиграта и Маркса.

В 1868 году он покинул Англию и вновь поселился в Пруссии. Скоро появились стихи, воспевающие «немецкий дух». На приемах он поднимал бокал за здоровье присутствующих особ. В ответ правительство готово было наградить его орденами.

– Это трагедия многих мелких буржуа, даже самых талантливых, – говорил Энгельс. – В момент подъема они с революцией, при поражении – готовы ей изменить, уходят в лагерь победителя…

•

Лопатин снова попытался бежать.

Он проплыл на лодке через пороги Ангары, прошел через тайгу и в Томске на улице столкнулся с полицейским, который узнал его по фотографии, схватил за руку.

Лопатин, к удивлению прохожих, потащил полицейского к губернатору и там доказал, что сфотографированный беглый похож скорее на президента Линкольна, но не на него – петербургского врача.

Губернатор уже поверил, уже стал извиняться и велел отпустить Лопатина, но полицейский устроил очную ставку с человеком, который возвращался из иркутской тюрьмы.

Удивленное, растерянное лицо человека провалило дело.

Лопатина снова перевезли в иркутскую тюрьму.

Готовиться к новому побегу ему помогали даже закоренелые преступники. Всем было интересно: удастся ли?

Однажды его привели под конвоем для допроса в окружной суд. Скоро он заметил в окно, как к зданию подскакал офицер, привязал лошадь и ушел по делам. Лопатин тут же попросился «на двор». На глазах у конвойного он вскочил на лошадь и промчался через весь Иркутск.

Полиция, солдаты искали его в тайге несколько недель, а он скрывался в центре города, побывал даже в доме помощника исправника.

Когда поиски поутихли, в крестьянской одежде, со своей телегой Лопатин присоединился к обозу, исполнял исправно всю работу возчика и добрался до Томска. Выделяла его лишь близорукость, не свойственная простому народу.

Лопатин и в Петербурге появился в крестьянской одежде.

Сразу после перехода границы Лопатин написал Марксу. Маркс, едва получил письмо, побежал в комнату Тусси, схватил ее за руки и стал счастливо кружиться с нею по комнате.

При Чернышевском же с тех пор стали держать только таких жандармов, которые лично знали Лопатина.

•

19 марта 1871 года, утром, в тот момент, когда Маркс после завтрака раскуривал сигару и обдумывал новый вариант главы из второго тома «Капитала», в дом вбежал Энгельс.

Он размахивал газетой.

– Революция! В Париже восстали рабочие!

Маркс быстро поднялся, взял газету.

За событиями во Франции они следили пристально уже год.

Луи Наполеон, бездарный правитель, объявил войну Пруссии.

Энгельс с удивительной точностью предсказывал каждое сражение, его дату, чем оно кончится, и газеты спорили, перепечатывая его военные обозрения.

Теперь Наполеон был низложен, прусские войска стояли вблизи Парижа, а в Версале находился генерал Тьер.

Рабочие вышли на баррикады преждевременно – это было ясно.

– Но мы их поддержим. Им должны помочь пролетарии всей Европы, – сказал Маркс, отложив газету.