Утренние колокола. Роман-хроника

– Сэр, пойдемте со мной туда, там пустой дом и нас там никто не увидит.

Фридрих испуганно отшатнулся от нее.

Она была такая тонкая, жалкая девчонка, в коротком стираном платье, но лицо ее выражало решимость заработать и спасти мать.

– Сэр, послушайте, я все уже умею, мне подруги рассказывали, как это делается, пойдемте со мной!

«Что же это, ужас какой!» – подумал Фридрих и взглянул на мать.

Мать девчонки смотрела на них с надеждой и, чуть улыбаясь, согласно кивала Фридриху.

Констебль лениво разглядывал их всех, и под его взглядом Фридрих отошел на несколько шагов.

– Сэр! – не отставала девчонка. – Если вы брезгуете мной, дайте хотя бы на ночлежку моей матери и сестрам, мы с отцом обойдемся. Всего на одну ночь, сэр!

Фридрих достал всю мелочь, которая была в кошельке, протянул ей. Радостная, она сразу побежала к матери.

Это нищенство было уже не притворным.

И другое нищенство тоже было настоящим: за окнами, занавешенными тряпками, где копошились дети; а окна эти зияли повсюду, а около домов и тех же куч мусора снова бродили слабосильные, изнуренные работой мужчины, спины у них были искривлены. «Оттого что они с шести лет стоят у станка, – понял Фридрих, – но почему же многие из них – инвалиды? Неужели так они и рождаются – кто без пальцев, кто без руки или ноги?» Лица у женщин и у детей были старческими, и все они выражали одинаковую безрадостность и безнадежность.

Неожиданно он увидел тоненькую невысокую девушку с густыми рыжими волосами. Эту девушку он заметил днем на своей фабрике, а сейчас она шла по улице ему навстречу.

Глаза их встретились, и Фридрих улыбнулся ей.

– Боюсь, что, нечаянно забредя в наш квартал, вы не знаете, как теперь выбраться. – Девушка смотрела на него прямо. И во взгляде и в голосе ее Фридрих почувствовал достоинство. – Как вам удалось попасть на наши улицы? Такие джентльмены, как вы, сюда не ходят.

– Изучал город, хотел посмотреть жизнь рабочих…

– Рабочих? – переспросила девушка с удивлением. – Если бы вы готовились в фабричные инспектора, я бы еще поверила, а так – согласитесь, что вы просто неудачно пошутили.

– Отчего же, я не шучу. Когда думаешь о социальной революции, надо изучать…

– Ого! Социальная революция! – девушка удивилась еще сильнее. – Такие слова можно услышать только от чартистов, и то лишь от некоторых.

– Об этом говорят не только чартисты, – уклончиво ответил Фридрих.

Они не заметили, что уже несколько минут шли рядом.

Перед ними расстилалась широкая лужа.

Фридрих перепрыгнул ее. Девушка прыгнула вслед за ним. Приземляясь, она слегка коснулась его плечом и покраснела.

– И вы серьезно об этом думаете или так, для забавы? Честное слово, трудно поверить, чтобы вы всерьез думали о нашей жизни!

– Настолько серьезно, что хотел бы завтра пойти в коммунистический холл на лекцию для рабочих. Только не знаю, разрешат ли мне свободно туда пройти.

Девушка посмотрела на него со вниманием.

– Если вы в самом деле не шутите, то я смогу вас туда провести. Я уже давно хожу на эти лекции…

– Буду вам благодарен.

– Но учтите: сболтнете своим друзьям-фабрикантам, что были там, они от вас отшатнутся, как от заразного.

•

Девушку звали Мери. Она была дочерью ирландского рабочего. Они встретились недалеко от коммунистического холла. К широкому зданию подходили люди со всех сторон. В основном это были рабочие, мужчины и женщины в одежде, про которую принято говорить, что она бедна, но аккуратно выстирана и заштопана.

– Не страшно вам, господин, изучающий жизнь рабочих? – спросила Мери, введя его в зал.

В зале было густо от людей – здесь помещалось тысячи две-три. Наверху оркестр и хор исполняли религиозные гимны.

– Так вы меня привели на богослужение? – Фридрих тоже решил уколоть девушку.

– А вы прислушайтесь к словам.

Фридрих прислушался. Оказывается, хор на церковные мотивы исполнял песни не о боге. Хор пел о жизни рабочего, о новом нравственном мире, который скоро придет, и все тогда будут вместе работать и жить безбедно, радостно.

В углу продавали прохладительные напитки.

– Посмотрим, есть ли новые книги? – И Мери повела Фридриха в противоположный угол, где был книжный киоск.

Там Фридрих неожиданно увидел переводы «Общественного договора» Руссо, брошюры английского социалиста Оуэна, сочинения Вольтера. Все они стоили дешево. Даже «Жизнь Иисуса» Штрауса лежала здесь, изданная по-английски.

– Вы, говорят, приехали из Германии и не знаете наших стихов, а я люблю вот этого поэта. – И Мери показала на тонкую книжечку Шелли. Она только что купила ее в киоске.

– «Ирландия! Придет твоя весна!» – прочитала она строку из Шелли.

– Как раз эти стихи я перевел на немецкий! – обрадовался Фридрих. – Я их тоже часто вспоминаю.

Торговля в киоске шла хорошо. Люди подходили один за другим, листали брошюры и книги, отходили с покупками.

– Это удивительно! – не удержался Фридрих. – Я думал, что рабочие невежественны и книг не читают.