Утренние колокола. Роман-хроника

– И правильно. Что толку спорить, если против тебя народ. Было смешно смотреть, как некоторые хозяева шли вместе с рабочими. Но это только некоторые – те, кто умнее. В общем, через несколько дней половина страны бастовала. И вы думаете, беспорядок какой-нибудь был? Поначалу лавки, конечно, закрылись. Но рабочие ни одной витрины не тронули. Уж если совсем были голодные, просили отпустить им хлеба да молока, – так лавочники отпускали. Все радовались: как же, и революция происходит, и законы соблюдены. Потом приехал вождь чартистов, поздравил со скорой победой, еще раз призвал уважать законы и отправился назад в Лондон. Рабочие с неделю еще пособирались на площадях, поговорили о хартии, о соблюдении законов, но есть-то уже было нечего, так и разошлись по домам. Я думаю, начихали бы на эти законы, тогда бы и победили.

– Я тоже так думаю.

– Теперь кое-кто из чартистов стал умнее. Вы почитайте их газету «Северная звезда».

– Я каждый выпуск ее читаю.

– Во-во, там такой молодой парень стал редактором, Гарней. Говорят, отчаянная голова.

•

– Не понимаю, как это вы можете рассуждать о социализме, а одновременно носить дорогой фрак и заниматься коммерцией. Я бы повесилась от такой путаной жизни, – говорила Мери, оглядывая квартиру, в которой жил Фридрих.

Это была обычная квартира, но для Мери, после ее развалюхи, она казалась дворцом, а уважения к дворцам она не имела.

– И сколько лишнего у вас тут наставлено! Одну вещь продать – и то можно целую семью месяц кормить. Да ладно, вы же не виноваты, что в такой семье родились, – решила она утешить Фридриха. – Ну, скоро придет ваш немецкий друг?

Они ждали знакомого Фридриха, поэта Георга Веерта.

Прежде в Эльберфельде Фридрих едва знал его. Перед Англией Бланк показывал стихи Веерта, и Фридриху они понравились. Он запомнил кое-что и по дороге на остров повторял про себя:

Еще улыбку подари одну,
И я отправлюсь из страны в страну.

Веерт был на два года младше, а старшие в том возрасте редко отмечают тех, кто моложе. И пока Фридрих учился в гимназии, он не знал о существовании пасторского сына из Детмольда-на-Рейне, приехавшего учеником в один из торговых домов Эльберфельда. Потом, когда он и сам сел за конторку, они здоровались, но их интересы не пересеклись тогда.

Теперь Веерт работал в Брэдфорде, торговым агентом германской фирмы, они встретились случайно в поезде, разговорились, даже проехали нужную станцию и со смехом пересели во встречный поезд. А сейчас Веерт должен был приехать к Фридриху в гости.

– Я познакомлю вас с Мери, она настоящая ирландская пролетарка, отец работал красильщиком, сама – прядильщица на фабрике. Девушка чрезвычайно интересная и к тому же красивая, – обещал Фридрих Веерту.

Веерт привез с собою только что вышедшую книгу бывшего немецкого портняжного подмастерья Вейтлинга «Гарантии гармонии и свободы».

– После наших разговоров я увидел эту книгу и решил, что она будет вам интересна, Фридрих.

Специально для Мери они говорили по-английски.

Мери приготовила легкую закуску, Фридрих принес бутылку рейнвейна, а Веерт продолжал говорить о книге.

– Этот Вейтлинг – человек удивительный, я бы сказал – гениальный! И откуда у простого портняжного ученика такое прозрение, такой литературный талант? Говорят, триста рабочих собрали деньги, чтобы напечатать его книгу.

– И что важно – идея коммунизма исходит не от философов, а от бедного портняжного подмастерья, – проговорил Энгельс.

– Как-то странно вы сейчас оба удивляетесь тому, что и рабочий умеет думать! – вставила Мери.

– Да нет, Мери, я как раз так не думаю, и доказательством тому то, что я привез книгу Вейтлинга.

Веерт вскочил со своего кресла и стал ходить по гостиной от стены к стене.

– Ни немецкие философы, ни французские не смогли додуматься до того, что понятно ему. Он вышучивает Фурье за его надежды на денежных тузов. Только политическая свобода, настоящая, а не фальшивая. Свобода союзов, печати, выборов – вот к чему он зовет.

– И что же власти, они сами это позволят? – спросила Мери.

– «Всякую власть, основанную на насилии, надо заменить простым управлением, организующим различные отрасли промышленности и распределяющим продукты» – вот что он говорит.

– Здорово! – обрадовался Энгельс. – Интересно, что в Англии об этом тоже многие пишут, но Вейтлинг, видимо, опередил их всех. Если эта книга получит распространение в Германии, то о революции заговорят в полный голос. Я пишу сейчас статью, в которой доказываю, что мы, немцы, вышли на дорогу к коммунизму через философию. Идея коммунизма пришла к нам как результат развития немецкой классической философии от Канта до Гегеля и Фейербаха.

– У вас как-то все от ума, – вмешалась Мери. – Вроде бы и согласна я с вами и с этим вашим Вейтлингом, а как посмотрю на ваши приличные костюмы, так и берет меня мысль: ну куда вы годитесь в друзья рабочим, когда сами вы коммерсанты.