Утренний ветер

— Не бойтесь, священник погорит вместе с Грашко.

Валко покачал головой:

— На ложную присягу меня толкал, а еще священник…

Тоно рассмеялся:

— Священник уговорил бы вас. Видите, я вас спас перед богом.

— Нет, — выпрямился Валко, — ложную присягу я не дал бы.

Еще было светло, когда Тоно и Валко пришли в город. В комнате отдыха «Рабочей гостиницы» почему-то уже горел свет. Это заинтриговало Тоно, и он решил туда заглянуть. Тоно и Валко открыли дверь и остановились от неожиданности: за столами сидели молодые строители, перед ними лежали рисунки. В углу у дверей примостился Рудо, немного еще бледный, но веселый. А в проходе между столами ходил академик Крчула.

— Я рассматриваю ваш интерес к рисованию, — говорил он, — как приятное дополнение к вашей работе. Сейчас, как никогда, наблюдается у рабочих тяга к искусству. Искусство обогащает человека, учит его красиво жить и работать. Не исключено, что из вашей среды выйдет со временем талантливый художник. Возьмите, например, вот эти эскизы Главача. Раньше мне его рисунки не нравились, а вот здесь, в проектах новых домов, уже что-то есть. Я убежден, товарищи, что из него может выйти хороший архитектор.

Он повернулся к смутившемуся Рудо и спросил:

— Вы, кажется, уже поступили на заочное отделение?

— Да, — ответил Рудо. — Один из пунктов соревнования за звание «Бригада социалистического труда» требует, чтобы каждый участник ее учился. Сам товарищ Бакош мне рекомендацию в техникум дал.

Рудо сидел спиной к двери, но когда она скрипнула, он повернулся и увидел Тоно. Встал и тихо подошел к своему приятелю.

— Рад, что ты уже здесь, — шепнул ему Тоно, и оба вышли в коридор.

— Некогда в больнице лежать. Дел полно. Вот привел сюда Крчулу. Теперь у нас будет кружок живописи.

Но Тоно не выразил особого восторга в связи с созданием нового кружка. Сейчас он думал о другом.

— Мы знаем, кто тебя ударил, — сказал он. — Отгадай, кто это был?

Густые брови Рудо поднялись, а лицо приняло серьезное выражение:

— Грашко.

— Откуда ты знаешь?

— Его уже посадили.

— Пошли с нами, — предложил Тоно. — Теперь мы знаем и союзника Грашко. Он сейчас уговаривал Валко, чтобы тот доказал алиби Грашко.

— Кто это?

— Священник.

Рудо зачем-то полез в карман, достал оттуда сложенный лист и показал его Тоно:

— Теперь мне все понятно, — сказал он. — Прочитай.

Тоно пробежал по строчкам, написанным печатными буквами:

«Ваше рвение вам дорого обойдется, как каждому, кто служит коммунизму. Черная Рука».

— Вчера вечером я эту пакость получил, — объяснил Рудо, — еще в больнице. Не знал, на кого подумать. Ведь Грашко к тому времени был уже арестован.

Тоно покачал головой и громко рассмеялся:

— Черная Рука! Чем тебе не ковбойский роман! Причем роман, взятый из самой жизни. Все имеет свои границы, но эта гнусная записка — сверхподлость! Придется написать еще статью.

— Какую?

— В «Строитель». О тебе.

Рудо с любопытством взглянул на Тоно и дружески толкнул его в грудь:

— Так это твоя заметка в последнем номере?

— А ты думаешь, Грашко? — смеясь, спросил Тоно.

Рудо порывисто схватил руку Тоно и, крепко пожимая, долго не выпускал ее из своих рук. Вот, оказывается, каков Тоно! Совершенно другой человек! И Рудо мысленно представил себе, как Тоно советуется со старым Бакошем и со Штефаном, прежде чем написать о нем в «Строитель».

12

На строительной площадке только что закончилась десятиминутка, и все бетонщики стали расходиться по своим рабочим местам. У Штефана было хорошее настроение: их бригада первая включилась в соревнование за звание «Бригада социалистического труда» и уже добилась неплохих показателей. О них он только что говорил на десятиминутке. Его внимание вдруг привлекла незнакомая красивая девушка. Несмотря на теплый солнечный день, она была одета во все черное. «Кто это такая?» — подумал он, видя, что незнакомка направилась прямо к нему.

— Скажите, пожалуйста, вы не знали Рудо Главача? — заговорила она по-чешски, взглянув на него печальными глазами, — Когда будут его похороны?

Штефан, казалось, прирос к земле. Он смерил девушку испуганным взглядом и пожал недоуменно плечами:

— Какие похороны? Вы что-то путаете.

— Ведь Рудо умер, — ответила она совершенно искренне и смахнула платком набежавшую слезу. — Я получила письмо.

Штефан тотчас же повернулся в сторону бетономешалки и крикнул:

— Главач! Рудо! Пойди-ка сюда!

Работавший у бетономешалки Рудо отбросил лопату, вытер руки о штаны и, ничего не подозревая, спокойно зашагал к Штефану. Когда девушка увидела его, она вся побледнела, а лицо удивленного Рудо, наоборот, залилось краской.

— Вот видите, живехонек, — сказал ей Штефан и, глядя на Рудо, крикнул: — Она пришла тебя хоронить.

— Мне написали, что он умер, — извиняясь проговорила она и протянула письмо.

— Глупости, — удивился Штефан. — И кто это только мог вам написать такую чушь?

Не обращая на него внимания, девушка бросилась к Рудо. Она чуть не повисла у него на шее, если бы тот вовремя не схватил ее за руки.