Утро морей

То, что происходило сейчас на улице, тоже было очевидно для Ники. Эти вчерашние подростки хотят показать, насколько на самом деле популярны идеи «Белого света». Возможно, сам препарат принимают не все, но все уже знают фирменное приветствие и с удовольствием на него отзовутся!

Вот только участвовать в этом Ника не собиралась. Если она за деньги замгарин рекламировать отказалась, то уж за идею — тем более.

— Вот и молодцы, что виват! — отмахнулась она. Юля и вовсе промолчала, ее это интересовало еще меньше. — Шли бы лучше делом занялись.

Пухлая мордашка парня, который, видимо, получил первый отказ за сегодня, обиженно сморщилась.

— Девчонки, ну вы чего такие тухлые-то, а? Давайте попробуем еще раз! Виват, белый свет!

— Отцепись.

Хотелось сказать больше, пояснить этому пельменю, куда и каким способом он может засунуть свой «виват». Но Ника знала, что так она тоже сработает ему на руку. Он покажет ее злобной и агрессивной противницей замгарина, сразу же переходящей в наступление. А вот спокойные, умеренно вежливые ответы для него совершенно бесполезны.

Нике казалось, что это конец истории, но отказов тут, очевидно, не принимали. Теперь у нее появилась возможность узнать, что прятали те трое, стоявшие в стороне, у кустов. Они быстро и уверенно подались вперед и без тени сомнений облили Нику и Юлю водой из ведра.

Просто водой — не похоже, что химией и уж тем более не нечистотами. Но Нику это слабо утешало, потому что она теперь стояла мокрая, с растекающейся косметикой посреди людной улицы, а рядом ржали счастливые малолетки, снимавшие все это на видео. Даже Юля, которая обычно за словом в карман не лезла, пока просто застыла от такой абсолютной, не знающей сомнений и запретов наглости.

— Ну что? — тихо спросила Ника. — Все еще думаешь, что нейтральной стороне позволят существовать и дальше?

* * *

Люда Клещенко постригла волосы очень коротко — так, что порой они казались нарисованными на голове. То, что осталось, она еще и выкрасила в платиновый блонд. Теперь издалека, да и вблизи тоже, было не очевидно, что волосы она не теряет. Этот ход она подсмотрела у Марины Сулиной, и обе они понимали, что рано или поздно он перестанет работать, голову придется брить, да и с кожей что-то решать. Но решать внешними путями, принимать замгарин она не собиралась.

— Стань нормально, — строго велела она, оценивая позу модели.

Она терпеть не могла организацию фотосессий. Как только Люда доросла до начальницы, она с готовностью сбросила эту сомнительную обязанность на своих помощников. Но сейчас так было нельзя: мало кто уже научился работать с моделями, обладающими «замгариновыми особенностями», а от этой фотосессии слишком многое зависело.

Модель, которую она сейчас пыталась разместить на фоне цветочной стены, уже сильно изменилась: на коже появились крупные прыщи, волосы выпали странно, не по всей голове, и теперь с лысины свисали пугающие пряди. Под сероватой кожей проступили кости — и это было нечто большее, чем знаменитая модельная худоба. Зато глаза радостно блестели, а улыбка была белоснежной. Для модели все шло прекрасно, она была уверена, что с каждым днем становится только лучше. Она — лицо новой эры… Пожалуй, это правда.

— Голову наклони, — проинструктировала Люда. — Вправо. Право у тебя с другой стороны.

Дальше ей можно было отойти в сторону, за дело брался фотограф, такой же бледный и безмятежный, как и все на площадке. Это было важным условием: подчеркнуть потом в интервью, что фотосессия полностью организована командой «Белого света».

Съемка наконец-то сдвинулась с мертвой точки, покатилась хорошо так, гладко… Правда, пришлось сделать паузу, когда у одной из моделей закровоточили десны, это некрасиво смотрелось в кадре. Но потом гримеры все подправили, и можно было продолжать.

Наблюдая за всем этим, Люда порой — редко! — задумывалась о том, не слишком ли она глубоко влезла. В отличие от жизнерадостного фотографа и безмятежных моделей, она не испытывала никаких иллюзий насчет замгарина. Она прекрасно знала, какая это опасная вещь, и не собиралась травиться ею. И близким своим запретила… Но только самым близким. Глядя, как с головы бывшего мужа осыпаются волосы, она даже испытывала странное удовлетворение.

И все же мир менялся сильнее, чем она ожидала. Люда чувствовала, что ее уже подхватил водоворот и несет куда-то, тянет… А потом она возвращалась домой, целовала уже сонных дочерей и избавлялась от сомнений и робкого голоса совести. Мир всегда был таким: существовали те, кто продукт продает, и те, кто его потребляет. Вторые всегда будут зависеть от первых, и от Люды требовалось сделать все, чтобы ее дочери всегда были в числе первых. Чтобы они принимали правильные решения, а не украдкой вытирали кровь с уголков губ бумажными платочками.

— Красивые они у тебя все-таки, заразы! — хмыкнул Антоша Мамалыга, плюхаясь на стул рядом с ней.

Она не заметила, когда он пришел, но и шокирована не была.

— Ты пришел на полчаса раньше, — только и сказала она.

— Знаю. Как я мог пропустить такое зрелище?