Утро морей

— Ты все еще встречаешься с тем мальчиком, который сидит на замгарине? — полюбопытствовала Юля. — Он не обижается на тебя за то, что ты пилишь ему нервы?

— Так я ничего и не пилю. Он о побочке знает, но верит, что какой-то там комплекс витаминов поможет ему все исправить.

— Сильно сомневаюсь! Это ж к нам замгарин с опозданием пришел, в Европе его давно пользуют. И никому там витаминки не помогли! Ты видела, как его старые фанаты выглядят?

Ника действительно видела. Таких фотографий в Сети было на удивление мало — и все равно они просачивались. Страшные фотографии, настолько страшные, что портал во главе с Людой Клещенко очень долго убеждал своих пользователей, что это фотошоп, придуманный врагами. Лишь когда фото дополнились видеороликами, вопли про подставу прекратились. Люда сменила стратегию: теперь любое заявление об опасности замгарина было принято встречать со снисходительной улыбкой и комментарием в стиле «А что такого?». Мол, не так уж это и страшно, раз в цивилизованном мире приняли, то и в нашем селе должны принять.

Это же ценности завтрашнего дня!

— Ну а ты сама к замгарину как относишься? — тихо спросила Ника.

— Да все так же, — пожала плечами Юля. — Я считаю, что это должен быть личный выбор каждого. Вот детям — да, надо запретить, они еще не могут нести ответственность. А те разговоры, что замгарин нужно запрещать вообще… Это я не поддерживаю.

Ника прекрасно знала, о каких разговорах идет речь. Противники замгарина с треском проигрывали битву за общественное мнение, зато неплохо разбирались в законах. Они уже подали прошение о том, чтобы замгарин был запрещен детям до шестнадцати, а взрослым продавался только в аптеках. Это, конечно, не было полным запретом — но адепты замгарина прекрасно понимали, что это серьезно усложнит им жизнь, и уже порыкивали на потенциальных цензоров их вольного бытия.

— Мне кажется, что свобода, настоящая свобода, — это возможность принимать решения, но и нести за них ответственность, — продолжала рассуждать Юля. — Уж кто-кто, а ты должна меня понять! Ты же сама отказалась вливаться в эту войну и осталась с нами, нейтральными.

— Я-то осталась, но… Я не всегда уверена, что поступаю правильно.

Мысль о том, что она чуть не потеряла из-за замгарина Дашу, до сих пор отзывалась в сердце холодными уколами страха. Равно как и то, что сестра могла сломаться, не отказаться от зависимости… Разве это не лицемерие? Ника готова была простить миру замгарин, пока он не подбирался слишком близко к ее жизни. А то, что она спокойно относится к увлечению замгарином Артура, вызывало лишь новые вопросы.

— А что тут неправильного?

— Я как будто пытаюсь усидеть на двух стульях, — вздохнула Ника. — Скажу тебе честно, лично я против замгарина. Но я заставляю себя молчать, потому что это сейчас выгодней.

— Потому что это правильное поведение цивилизованного человека!

— Нет, Юль, не поэтому. Цивилизованным поведением и прочими пафосными словечками я просто прикрываюсь. На самом деле это именно выгодно — помалкивать, не лезть, получать плюшки от обоих лагерей. Но если станет хуже… Думаешь, у меня будет право сказать, что я ничего не могла изменить?

— Ай, не ударяйся ты в пафос! — поморщилась Юля. — Как по мне, самая большая свобода на нейтральной стороне.

— Ровно до того момента, когда нейтральной стороне запретят существовать.

— Ну, мать, это тебя совсем в антиутопию понесло! Нейтральная сторона, если что, самая многочисленная.

— Может быть. Но ты же знаешь: крикливое и активное меньшинство реально может управлять пассивным большинством. Вопрос только в том, кто заорет громче.

— Я лично надеюсь, что оба лагеря заткнутся! Давай уже о чем-нибудь другом, а?

И они действительно говорили о другом. О погоде, которая в этом году удивительно теплая. О сотрудниках, которые хотят получать побольше, а делать поменьше. О чем угодно, только не о замгарине. Нике это напоминало попытку восхищаться обоями в горящей комнате, но свое мнение она держала при себе.

Когда они вышли из кофейни, низкое рыжее солнце все еще баловало теплом. Хотелось пройтись, и они не стали отказывать себе. Улицы были полны спокойных, вполне обычных людей, и это гасило тревогу Ники. Реальный мир, вне интернета, он вот — спокойный и устойчивый.

Так что настроение у Ники улучшилось, но ровно до того момента, как на их пути попалась группа из пяти парней. Трое стояли возле кустов и что-то то ли прятали, то ли охраняли. Один снимал улицу на мобильный. Еще один, рыхлый, мягкий, похожий на пельмень юноша, то и дело подскакивал к прохожим. У Ники и Юли, слишком ярких, слишком красивых и заметных в толпе, не было ни шанса остаться без его внимания.

— Девчонки! — широко улыбнулся юноша, совершенно не стесняясь бурого налета на зубах. — Виват, белый свет!

Ника давно уже заметила, что слово «замгарин» его фанаты не слишком любят. То ли дело — «Белый свет»! В этом сразу чувствовалось что-то возвышенное, чистое и прекрасное.