Утро не судное

Ночью уже не первый раз по земле прошла лёгкая дрожь, и всё ещё горячий липкий воздух наполнился мириадами микроиголочек. Они кололи глаза, не давали нормально дышать, лезли за шиворот, проникали сквозь одежду. Издалека донеслась оплакивающая прошлые и будущие жертвы песня улитана. Огни Большого Города разгорались всё ярче, и как только стало светлее, словно из-за туч выплыла полная Луна, иголочки исчезли, воздух стал прохладней. Сквозь Огни прорывался иногда более яркий свет, как от прожектора. Наблюдающий мог бы подумать, что среди слабых огней захолустного селения мечется заблудившийся автомобиль, пытаясь проложить себе дорогу в лабиринте не знанием маршрута, а ярким светом фар. Но попытки его тщетны. Луч блуждающего прожектора вдруг поднялся вертикально, рассеиваясь в звёздном небе, на мгновение замер, и, закрутившись сначала в жёлто-голубую спираль и затем сжавшись в бесформенный огненный комок, с бешенной скоростью пронёсся над лагерем и исчез то ли среди безжизненной степи, то ли среди звёзд.

И было трудно поверить, что в этом лагере – убогом палаточном, бедненьком и неухоженном – отдыхало в эту, как и во всё предыдущие, ночь столько надежды и веры, что их с лихвой хватило бы на гораздо большее количество землежителей, которые здесь в эту ночь не пребывали и пребывать не собирались. Они руководили, управляли, готовились защищаться, дорабатывали план "«Альтернация", основным содержанием которого было сохранение драгоценного генофонда и несгибаемое противостояние. При этом сами они противостоять не очень собирались, а носителями того самого «драгоценного» считали, естественно, себя. И ни в вере, ни в надежде они не нуждались по простой причине: они не знали, что это такое. Считая себя великими прагматиками, они были уверены, что всё, в чём нуждаются, могут или забрать или купить. И потому на достояние отдыхающих в ночном лагере не претендовали. К счастью. Ибо тогда бы у последних ничего не осталось. Кроме сна. И этого незыблемого в своей угрюмой непобедимости Города и его окрестностей.

Утром Игорь сказал, что Армагеддон бывает всякий, в том числе и похмельный. Рой дополнил это ёмкое замечание банальным высказыванием о том, что если утром у тебя болит голова, то радуйся, что ты – не Змей Горыныч.

Игорь понимающе усмехнулся и произнёс всего два слова: «Прощание удалось!» Рой промолчал.

Глава 33

Пока машина плавно катила к головному офису. Валерий посматривал в окно и отметил одну весьма поднявшую ему настроение деталь: многие прохожие, особенно молодёжь, оглядывались на машину, улыбались, приветливо помахивали ручками, некоторые смеялись. Валерий кланялся в ответ и даже пытался обозначить рукой ответный, полный признательности жест. «Будьте строже. Держите дистанцию!» – одёрнул его Женя. Экипаж подъехал к полуразвалившемуся трёхэтажному зданию. Пассажиры вышли, водитель остался в машине. Валерий посмотрел на машину и понял, насколько он ошибался, оценивая внимание прохожих. Машина была украшена лентами, на крыше кольца, на капоте – и как он в пути не заметил? – сидела не то чтобы кукла… лилипутских размеров надувная женщина – как в легкомысленных журналах.

Женя с осуждением покачал головой, поманил пальцем водителя. Тот вышел, попинал колесо и лениво направился к Жене.

– Бегом, – высокомерно скомандовал Женя. – Ты что, негодяй, устава не знаешь?

– Знаю, знаю… – лениво ответил водила, не меняя темпа движения. – Сначала надо бегом, затем подойти строевым и доложить…

– Так что ж ты, стервец? – возмущённо спросил Евгений.

– Бегущий полковник вызывает в мирное время смех, а в военное время панику, – назидательно сказал водила. – А мы сейчас на военном положении.

– Кто? Ты, прапор занюханный, – полковник? – со смехом спросил Женя.

– Да. Ночью присвоили. Приказ 66 дробь 6К. За успешное проведение операции по твоему обезвреживанию.

Физиономия – бронзовая, лицо – в ранних морщинах, усы – топорщатся, плечи – лучше не пробовать. Водила решительно направился к Жене. «Заговор? – подумал Валера, – может, дать ему подножку? Но плечи…» Женя отошёл на шаг и принял стойку богомола. Водила издевательски рассмеялся. Женя постоял секунд десять, ноги от напряжения начали трястись. Он выпрямился и мужественно сказал: «Ладно, чёрт с вами. Сдаюсь. К чему лишние жертвы? А на моё место кого? Этого недоделанного что ли? Ни ума, ни силы, ни харизмы… Плюнуть и раздавить!» – и подтвердил свои последние слова движением ноги, имитирующим процесс раздавливания.

Водитель подошёл к нему и положил руку на плечо, голос его был полон печали: «И срывать нечего. Погон – нет» Вздохнул и добавил: «Не погоны ты потерял. Совесть ты потерял. И чувство вдохновенья…» Опять вздохнул и продолжил: «Завалить бы тебя, карьерист и кляузник. Но жалко. Людей и так мало. Иди прибери и помой машину! И извинись перед товарищем, мерзавец!»