Увечный бог. Том 2

Абрастал снова покачала головой – слишком много роится в черепе!

Конь начал уставать, и королева попридержала его: ему еще могут потребоваться силы. Королева берет меч и показывает лицо под маской. Но мир не дрожит, как положено, ведь маска спадет только перед лицом смерти. Муж мой, на сей раз твоя жена зашла слишком далеко.

Она обнажила меч, приближаясь; командир сафинандцев стоял справа от королевской свиты, не сводя глаз с королевы, как и почти все. Она показала мечом на него – и он вдруг восторженно вытянулся, поднял копье и помчался к своим войскам.

Его воины тоже подпрыгивали и пританцовывали в безумном возбуждении. Колансийцы, вы не представляете, что поразит вас.

Капитан Феверен из девятой когорты Эвертинского легиона с проклятиями соскользнул по массе тел до самого низа, где уткнулся в ноги солдат, пытавшихся последовать его примеру. Солдат своего подразделения он уже не видел – тех, кто остался в живых, – но сейчас это вряд ли было важно. Теперь солдаты делились только на живых и мертвых.

Это была бойня. Дважды им на мгновение удавалось захватить первую траншею – и тут же их отбрасывал назад ураганный залп онагров; громадные копья протыкали сразу по несколько тел, кровь лилась потоком, мужчины и женщины отлетали, как тряпичные куклы. От ударов раскалывались щиты, ломая плечи солдатам, падающим на колени. Склон первого бруствера был покрыт бесконечным грязевым потоком: все, что вытекало из человеческих тел, растекалось по бледным рукам и ногам, застывшим лицам с невидящими глазами, по искореженным доспехам и переплетенным объятиям.

Ругаясь, капитан пытался подняться на ноги. Он почувствовал, как толкают его солдаты, и хотел встать, чтобы направить этот прилив вверх. Они возьмут эту проклятую траншею, что бы ни…

Но эвертинскую пехоту оттеснили в сторону; стройные шеренги развалились… и Феверен снова выругался, увидев, как вперед рвутся высокие сафинандцы с глазами, ярко-желтыми от проклятого зелья, принятого перед боем, а по губам течет густая пена.

– Дорогу! – проревел капитан. – Дорогу!

Но команда была не нужна: ничто не могло остановить сафинандских копьеносцев, увидевших врага.

В легкой броне, гибкие и быстроногие, воины лезли, словно пауки, по склону бруствера. В одной руке каждый держал копье, а в другой – что-то вроде кирки с похожими на когти крючьями, которые солдаты втыкали в мертвых и умирающих, подтягиваясь все выше.

За несколько мгновений первая шеренга сафинандцев достигла гребня, перевалила через него и скрылась с глаз.

Крики из первой траншеи усилились.

– За ними! – взревел Феверен. – За ними!

И солдаты полезли вверх.

Кое-как его удалось поднять на ноги. Но разум все еще был затуманен оглушительным ревом. Брат Усерд поднял голову, пытаясь сохранить равновесие. Вокруг стояли офицеры, ближе толпились лекари, а воздух над долиной был пронизан непрекращающимся грохотом битвы.

Он пытался понять какофонию в голове. Он слышал крики, ужасные крики, накатывающие волнами паники и страха, но все это было далеко. Далеко, да. Тот голос – далеко. Внезапно он отпихнул лекарей и покачнулся; наконец он понял слова – источник отчаянных криков.

Сестра Преподобная!

Ее ответ хлынул диким потоком. «Брат Усерд! Ваша битва – уловка! Нас атакуют! К’чен че’малли! Т’лан имассы! Мы не можем держаться… боги, здесь бойня!»

Он заставил ее замолчать жестко, как пощечиной. Вы должны держаться, сестра! Мы идем!

Оглядевшись, он прочитал панику в глазах Водянистых – они почувствовали ее, услышали ее неистовые крики.

– Внимание! – проревел он. – Оставить оборону на двух нижних уровнях; остальные уходят по верхней дороге: марш к Шпилю на полной скорости! Оружие, доспехи и один мех воды – больше ничего! Через колокол двадцать пять тысяч воинов должны быть в пути!

– Благословенный Чистый, изморцы нас предали!

Он небрежно махнул рукой.

– Бросьте их. Я пробужу Акраст Корвалейн… я сокрушу врага перед нами! Погодите! Пусть солдаты на левом фланге контратакуют – пусть свяжут вражеский фланг; выбейте болкандцев и баргастов с поля боя! А теперь дайте мне дорогу на второй уровень!

Земля словно дрожала под его шагами. Спускаясь к правому флангу, он быстро оглядел поле боя. Проклятые летерийцы сражались, словно не боялись поражения… а они будут побеждены, тут сомнений быть не может. Даже и без его голоса им ни за что не преодолеть оборону.

Но я хочу поставить их на колени, с пустыми руками, с поникшей головой. А мои солдаты выберутся из траншей и пойдут через них, крутя мечами. Ни один летериец не уйдет с этого места – ни один!