Абрастал снова покачала головой – слишком много роится в черепе!
Конь начал уставать, и королева попридержала его: ему еще могут потребоваться силы. Королева берет меч и показывает лицо под маской. Но мир не дрожит, как положено, ведь маска спадет только перед лицом смерти.
Она обнажила меч, приближаясь; командир сафинандцев стоял справа от королевской свиты, не сводя глаз с королевы, как и почти все. Она показала мечом на него – и он вдруг восторженно вытянулся, поднял копье и помчался к своим войскам.
Его воины тоже подпрыгивали и пританцовывали в безумном возбуждении.
Капитан Феверен из девятой когорты Эвертинского легиона с проклятиями соскользнул по массе тел до самого низа, где уткнулся в ноги солдат, пытавшихся последовать его примеру. Солдат своего подразделения он уже не видел – тех, кто остался в живых, – но сейчас это вряд ли было важно. Теперь солдаты делились только на живых и мертвых.
Это была бойня. Дважды им на мгновение удавалось захватить первую траншею – и тут же их отбрасывал назад ураганный залп онагров; громадные копья протыкали сразу по несколько тел, кровь лилась потоком, мужчины и женщины отлетали, как тряпичные куклы. От ударов раскалывались щиты, ломая плечи солдатам, падающим на колени. Склон первого бруствера был покрыт бесконечным грязевым потоком: все, что вытекало из человеческих тел, растекалось по бледным рукам и ногам, застывшим лицам с невидящими глазами, по искореженным доспехам и переплетенным объятиям.
Ругаясь, капитан пытался подняться на ноги. Он почувствовал, как толкают его солдаты, и хотел встать, чтобы направить этот прилив вверх. Они возьмут эту проклятую траншею, что бы ни…
Но эвертинскую пехоту оттеснили в сторону; стройные шеренги развалились… и Феверен снова выругался, увидев, как вперед рвутся высокие сафинандцы с глазами, ярко-желтыми от проклятого зелья, принятого перед боем, а по губам течет густая пена.
– Дорогу! – проревел капитан. – Дорогу!
Но команда была не нужна: ничто не могло остановить сафинандских копьеносцев, увидевших врага.
В легкой броне, гибкие и быстроногие, воины лезли, словно пауки, по склону бруствера. В одной руке каждый держал копье, а в другой – что-то вроде кирки с похожими на когти крючьями, которые солдаты втыкали в мертвых и умирающих, подтягиваясь все выше.
За несколько мгновений первая шеренга сафинандцев достигла гребня, перевалила через него и скрылась с глаз.
Крики из первой траншеи усилились.
– За ними! – взревел Феверен. – За ними!
И солдаты полезли вверх.
Кое-как его удалось поднять на ноги. Но разум все еще был затуманен оглушительным ревом. Брат Усерд поднял голову, пытаясь сохранить равновесие. Вокруг стояли офицеры, ближе толпились лекари, а воздух над долиной был пронизан непрекращающимся грохотом битвы.
Он пытался понять какофонию в голове. Он слышал крики, ужасные крики, накатывающие волнами паники и страха, но все это было далеко.
Сестра Преподобная!
Ее ответ хлынул диким потоком.
Он заставил ее замолчать жестко, как пощечиной.
Оглядевшись, он прочитал панику в глазах Водянистых – они почувствовали ее, услышали ее неистовые крики.
– Внимание! – проревел он. – Оставить оборону на двух нижних уровнях; остальные уходят по верхней дороге: марш к Шпилю на полной скорости! Оружие, доспехи и один мех воды – больше ничего! Через колокол двадцать пять тысяч воинов должны быть в пути!
– Благословенный Чистый, изморцы нас предали!
Он небрежно махнул рукой.
– Бросьте их. Я пробужу Акраст Корвалейн… я сокрушу врага перед нами! Погодите! Пусть солдаты на левом фланге контратакуют – пусть свяжут вражеский фланг; выбейте болкандцев и баргастов с поля боя! А теперь дайте мне дорогу на второй уровень!
Земля словно дрожала под его шагами. Спускаясь к правому флангу, он быстро оглядел поле боя. Проклятые летерийцы сражались, словно не боялись поражения… а они будут побеждены, тут сомнений быть не может. Даже и без его голоса им ни за что не преодолеть оборону.