Увечный бог. Том 2

Я слышал голоса, полные горя,
Я видел смятые печалью лица,
Смотрел, как встают сломленные мужчины
И как из могилок поднимаются женщины,
А ты еще говоришь мне о слабости,
О неудачах, достойных лишь презренья,
Ты только показываешь свой страх,
Наглый, как трофеи бессмысленной войны.
Но в чем твоя победа, когда приближается ночь
И твоя решимость среди теней становится голой,
Когда в этом мире для нас все закончено,
Когда мы не стоим, не падаем, но лишь цепенеем
И нас ждет безмолвная неизвестность?
Я слышал горе в собственном голосе,
Чувствовал, как мое лицо искажает печаль.
Сломленный, отвернулся от могил,
Крепко сжал руку слабости
И двинулся рядом с привычными неудачами.
Презренье валяется в пыли, а трофеи
Тают вдали за моей спиной,
Ночь впереди тянет меня к себе,
Ибо когда я закончу с этим миром,
То стану в неизвестности слушать безмолвие,
Ожидая то, что грядет.
А если этого тебе мало,
Найди меня здесь
Перед самым восходом.

«Конец путешествия»

Рыбак кель Тат

В памяти Банашара запечатлелось: она стоит, а меч в ножнах лежит перед ней на столике с картой. Единственная масляная лампа внутри палатки источает блеклый свет, отбрасывающий еще более блеклые тени. В спертом влажном воздухе все кажется покрытым тонкой кожицей. Незадолго перед тем она беседовала с Лостарой Йил, стоя к своему оружию спиной. Банашар не был уверен, слышал ли от Тавор прежде что-либо подобное, и неопределенность эта сейчас самым загадочным образом его грызла.

Если бы адъюнкт часто говорила такое, какие трагические истины она тем самым открывала бы о себе? Но нет, она этих слов не произносила – никогда! – тогда отчего же в его ушах они прозвучали эхом, пришедшим из какого-то отдаленного в пространстве и времени места?

Лостара вернулась от Ханават, куда ходила взглянуть на новорожденного. Глаза капитана покраснели от слез, и Банашару сделалась ясной потеря, ощущаемая обеими женщинами, которым предстояло вот-вот лишиться будущего. Напрасно он здесь оказался. Напрасно услышал слова адъюнкта.

– Желать своим детям лучшего мира недостаточно. Укрыть их от всего за легкой и спокойной жизнью – еще не все. Если мы, Лостара Йил, не пожертвуем ради грядущего лучшего мира своей собственной легкой жизнью, собственным покоем, мы обрушим проклятие на головы своих детей. Мы оставим им лишь незаслуженные страдания, лишь множество уроков, которые им не нужны. У меня нет детей, но мне достаточно лишь взглянуть на Ханават – и я обретаю необходимую силу.

Слова эти врезались ему в память. Услышанные от бездетной женщины, они потрясли и ранили его больше, чем можно было ожидать.

Вот за это они и сражались? Само собой, то всего лишь одна из множества причин, и, если честно, Банашар не очень-то понимал, каким образом избранный адъюнкт путь мог послужить достижению подобной цели. Он не сомневался ни в благородстве ее мотивов, ни даже в остроте сострадания, котоое заставляло ее добиваться того, что большинству казалось практически невозможным. И однако имелось что-то еще, доселе остававшееся скрытым.

Как часто самое великое сострадание происходит из темного источника? Из потайного средоточия личных неудач?

Отослав Лостару, Тавор вновь повернулась к мечу. Некоторое время спустя сидевший на сундуке с доспехами Банашар зашевелился, сполз с него и подошел к ней.

– Адъюнкт, я больше не пытаюсь бежать.

Она не ответила, взгляд ее был по-прежнему прикован к оружию в потертых, поцарапанных ножнах.

– И я… я хотел бы вас за это поблагодарить. За очередное доказательство, – добавил он с горькой улыбкой, – вашего дара совершать невозможное.

– Жрец, – сказала она, – Чал’Манага, та Змейка, в ней ведь проявила свое присутствие Д’рек, верно?

Он обнаружил, что неспособен встретиться с ней взглядом, но пожать плечами все же сумел.

– Думаю, что да. На какое-то время. Ее дети заблудились. Во всяком случае, с ее точки зрения. А это, наверное, означало, что заблудилась и она. И ей, и им требовалось отыскать дорогу.

– Эти подробности меня не интересуют, – сказала она более резким тоном. – Банашар, ответьте мне – что ей нужно? Почему ей так важно быть здесь? Она намерена мне противостоять?