Увеличительное стекло

— Если после этого ты от меня отстанешь. Звони по общему номеру, спроси Маркуса Гренье.

— Спасибо!

— И да, будь добр, не говори, что это я тебя к нему отправил.

Через десять минут я слышу в трубке сдержанное:

— Гренье слушает.

— Мне сказали, что можно к вам обратиться по поводу граффити.

— Это в ОЧГ, Отдел Чистый Город, там помогут его удалить.

— Нет-нет, мне нужно определить художника по подписи.

— Если вы сейчас скажете, что хотите купить его работы для частной коллекции, я дам вам в лицо прямо по чертовому телефону! Нечего потакать мелким поганцам.

— Хм, а если я сам художник и хочу его найти, чтобы начистить лицо за то, что он подписывает мои работы своим поганым именем?

— Чушь собачья, но ход ваших мыслей мне нравится. Что, какой-то ублюдок испортил вам фасад?

— Типа того.

— Ну, тут два варианта: я могу определить имя, чтобы вы связались с адвокатом и подали в суд, ха-ха, или переключить на дежурную часть, чтобы они приняли заявление. Какая, говорите, подпись?

— Д — точка — Р — Е — З.

— Минуту.

Из трубки слышится щелканье клавиш.

— Вам сначала хорошую новость или плохую? Впрочем, они обе хорошие. Артис Айзекс в данный момент в окружном СИЗО ожидает суда за вооруженное ограбление. Вот так-то лучше. Хеппи-энд, как он должен быть.

— А номер дела можете сказать?

— Что? Вам мало? Это его третий привод. И сейчас наверняка получит реальный срок. Ладно, хотите добавить ему приключений? Пожалуйста. Пишите.

Глава 22 Подтверждение

На следующий день я сижу на маленьком металлическом табурете, который явно придумали не для удобства сидящего. Напротив меня пока пустой табурет, а в соседнем отделении белый парень с матерной татуировкой на шее орет на пришедшую на свидание девушку, прикрывая трубку рукой, чтобы не вызывать гнев надзирателя. Он выглядит довольно круто.

Как будет выглядеть Артис, я пока не представляю. Его «послужной» список не особо радует. Данные о преступлениях несовершеннолетних закрыты, но, учитывая, что первый взрослый привод у него случился в шестнадцать лет, можно предположить, что там было что закрывать. Воспитывался органами опеки, мать, когда ненадолго выходила из тюрьмы, кочевала от сутенера к сутенеру. Нормальной жизни он не видел никогда. Достигнув совершеннолетия, в первый раз был арестован за попытку продажи наркотиков, а последним «достижением» стала попытка ограбления таксиста после вызова машины с ворованного телефона.

Единственное, что хоть как-то обнадеживает, — он никогда не применял насилия. Впрочем, это значит лишь то, что по этой статье его не обвиняли, поскольку в реальности обвинения предъявляются примерно по десяти процентам преступлений, совершенных закоренелыми бандитами. Каждый раз вспоминаются статьи и посты в соцсетях: «Единственное, что он сделал, это …» С другой стороны, работа правосудия строится на доказанных фактах, а не на наших подозрениях, и я не уверен, что наоборот было бы лучше.

Я запросил свидание с Артисом, сообщив ему, что я журналист, и не забыв положить пятьдесят долларов на его тюремный счет, с которого он мог покупать сигареты, чипсы и прочие мелочи, которые на свободе мы считаем всегда доступными. Когда он входит в помещение для свиданий, первое, что я вижу: пронзительные серые, практически серебряные глаза, взгляд которых сразу находит меня. Артис задирает подбородок и ухмыляется. Надзиратель указывает ему на место напротив меня, Артис плюхается на табурет и поднимает трубку.

— О, мой новый лучший друг! Ваше пожертвование в Фонд Реабилитации Артиса принято с благодарностью!

— Рад помочь, — отвечаю я. — Надеюсь получить за это налоговый вычет, а также компенсацию трех часов ожидания.

— О, примите наши извинения. В следующий раз я скажу персоналу поторопиться.

Я так и не определился с ожиданиями, но вот этот язвительный и жизнерадостный молодой человек им точно не соответствовал.

— Итак, вы готовы записать всю историю от моего лица?

Он думает, что я хочу расспросить его про ограбление таксиста.

— Нет.

Это застает его врасплох. Какую бы развесистую, заготовленную заранее историю он ни собирался выдать, внезапная констатация того, что она мне совершенно не интересна, заставляет его измениться в лице.

— Погодите-ка, разве вы не журналист, который хочет узнать, как все было на самом деле?

— Я соврал, — отвечаю я.

— Ну, и какого хрена ты тогда приперся? Если из прокуратуры — ничего у вас не выйдет.

— Я не юрист, — говорю я и достаю телефон с фотографией его граффити. — Я хотел поговорить вот об этом.

Он бросает взгляд на телефон, потом поднимает глаза на меня.

— Понятия не имею, кто такой Д. Рез, хотя он явно чувак талантливый. Если вы заинтересованы в выставке его работ, могу попробовать найти контакты.

— Ну, если бы Д. Рез мог ответить на пару вопросов, я бы положил ему еще полтинник на счет.

Артис обдумывает предложение.

— Знаете, а может, Д. Рез и доступен. Подождите, — он встает и снова садится, делая вид, что мы только что встретились. — Здравствуйте, чем я могу вам помочь?