Увеличительное стекло

— Нет, бесполезно. Она уже не вернется. Енот, в отличие, например, от рыбы, не вернется к одному капкану. Это рыба будет объедать приманку на крючке раз за разом, пока наконец не попадется. Млекопитающие умнее и осторожнее.

— Ты прям ходячая передача «В мире животных».

— Меня, между прочим, звали на канал «Дискавери» вести передачу про биологию и серийных убийц.

— Что ты ответил?

— Вежливо послал их нахер.

— Сколько они предлагали?

— Бесплатно… погоди-ка, — говорю я и вылезаю из машины.

В бордюре виднеется небольшой проем, там сделано что-то типа ливневого стока, весьма не характерного для Лос-Анджелеса. Я свечу туда фонарем и на дне углубления ловлю отблеск трех пар глаз и слышу шипение мамы-енота. Семейка енотов устроилась на куче листьев и веток, из которой торчит что-то весьма похожее на тазобедренную кость. Мне не хочется лишать жилплощади работающую мать-одиночку, но обстоятельства требуют жестких мер. Я достаю водяной пистолет и, убедившись, что семейству открыт путь к отступлению, окатываю их струей воды. Они пулей вылетают из своего укрытия и спешат на поиски нового убежища. Проводив их взглядом, я снова свечу вниз и встречаю взгляд пары маленьких глазок. Обернувшись, я вижу, что мама-енот далеко не убежала и наблюдает за мной с безопасного расстояния, похоже, она недосчиталась одного из детей. К счастью для всех присутствующих, я захватил рабочие рукавицы. Надев их, я достаю детеныша и отношу к матери. Он стремглав мчится к своим, и все они скрываются в кустах — счастливая воссоединившаяся семья. Чего нельзя сказать о родственниках того, на чьих останках еноты еще недавно жили.

Вильям подгоняет машину поближе, чтобы закрыть меня от дороги, пока я собираю содержимое енотового гнезда в пластиковые ведра из-под краски, которые захватил именно для этой цели. Я стараюсь дотянуться максимально глубоко, чтобы выгрести все, что можно. Даже дистальная фаланга пятого пальца — то есть, маленькая косточка мизинца — даст материал для генетического исследования и поможет установить личность жертвы. А уж если на ней сохранился ноготь, то под ним могут обнаружиться и следы ДНК убийцы — погибший, сопротивляясь, мог оцарапать нападавшего.

Сейчас некогда особо изучать, на чем там сидели еноты, я просто сгребаю в ведра все, что могу. Главная забота — не привлечь внимания полицейских. Формально я не совершаю ничего противозаконного, но они могут трактовать мои действия иначе, особенно если сообразят, что не нашли изрядного количества вещественных доказательств. И они сами в этом виноваты, равно как и в том, что я не особо верю в их успехи. Это для людей забор — незыблемая граница собственности, а для моих друзей енотов и собаки миссис Грин забор — не более чем незначительная помеха, а понятия собственности и границ вообще не существует. Будучи убитыми в доме Тоймена, после смерти его жертвы не остались на месте. А для падальщика, которому, кроме всего прочего, нужно кормить выводок малых детей, человеческие останки — ничуть не хуже любого другого источника пищи.

Глава 32 Ошибка отбора

Вильям предложил устроить лабораторию прямо у него дома, но у меня из головы не выходили отношения его босса с наркополицейскими и налоговой службой. Не хотелось бы оказаться на кухне с лупой в одной руке и полуразложившимся детским черепом в другой, если вдруг они решат нанести визит. Поэтому я снял номер в лос-анджелесском «Мариотте». Конечно, отель — не идеальное место для организации криминалистической лаборатории, однако у меня уже был опыт создания импровизированного чистого помещения в полевых условиях, так что я надеялся получить практически не загрязненные результаты.[22]

На тот случай, если горничная проигнорирует табличку «Не беспокоить», которую я скотчем приклеил к двери, и увидит мои трофеи, я сделал еще одну — с надписью «Не трогать! Реквизит!» и положил на видном месте рядом с костями. В городе, где придумали сериалы «C.S.I.: Место преступления» и «Морская полиция: Спецотдел», а сцены с разлагающейся плотью на лабораторном столе все спокойно смотрели за обедом, такое объяснение могло вполне сгодиться.

Первым этапом моей работы стало изучение содержимого ведер. Для этого я предварительно установил палатку над столом, где и начал разбор найденного, упаковку каждого образца в отдельный герметичный пакет и каталогизацию. На случай, если я найду другие кости, кроме тазобедренной, привлекшей мое внимание, нужно было пометить каждую находку, чтобы судмедэксперт, которому я потом передам информацию — анонимно, конечно же, — ясно представлял, что перед ним. Каждую новую находку я помещал в кювету с очищенной водой, где аккуратно споласкивал, а затем тщательно проверял осевшую муть на наличие ногтей, частиц ткани или осколков костей.