Уверенность в вещах невидимых. Последние беседы

И если говорить о природе Церкви, то нам необходимо помнить, что Церковь – это тело в равной степени и одновременно человеческое и Божественное: человеческое со всей нашей хрупкостью, со всем нашим несовершенством, с присущей нам неполнотой, но оно еще и Божественное, потому что один из членов Церкви – Господь, Человек Иисус Христос. В Нем мы видим человечество совершенное, достигшее полноты, единое с Отцом, исполненное Святым Духом. Вместе с Сыном в Церкви присутствует Отец, и Святой Дух осеняет нас. В этом смысле уже сейчас, хотя зачастую мы недостаточно зрячи, чтобы ясно это видеть, свет рождается, разгорается и льется все дальше и дальше. Не каждый из нас способен увидеть его, не каждое мгновение он сияет с одинаковой силой и незамутненностью, но свет, который мы ожидаем в будущем, когда Бог будет всё во всем, уже возгорелся в Воплощении и в сошествии Святого Духа. Мы живем в мире, в котором полумрак – не просто отсутствие первичного, изначального света сотворения мира. Свет, который присутствует в нашем мире, уже свет свершения, Божественное присутствие, присутствие Бога чаемое, явленное и воспринятое теми, кто верит. Полумрак, в котором мы живем, в этом смысле – не отсутствие света, а постепенное возрастание к свету, в свет или, вернее, это свет, который постепенно пронизывает нас и все вокруг. Но если мы попытаемся говорить об этих вещах, не найдется подходящих слов, потому что на языке падшего мира невозможно описать тайны или состояние мира до падения. Нам приходится пользоваться словами там, где должно быть созерцательное молчание. Я постараюсь это пояснить.

Когда мы рассуждаем о Божественных предметах, мы полагаемся на умственное понимание, опираемся на наш хрупкий, несовершенный опыт, но первоначально и опыт, и понимание были глубже и шире. Некоторое представление об этом можно почерпнуть из слов святителя Григория Паламы[60], когда он говорит о состоянии, в котором пребывают ангелы. Он называет их «вторыми светами», вторичными светилами – не в том смысле, что они рангом ниже, а в том, что они полностью открыты Богу, полностью прозрачны Ему, поэтому свет, который исходит от Него, пронизывает, наполняет их так, что они сияют самим Божественным светом. Этот свет не их собственный, это – свет Божий, они исполнены им, пронизаны им. Именно так мы должны познавать Бога, именно так мы должны познавать мир, но хотя после падения какая-то мера знания и приобщенности у нас сохранилась, увы, появилось гораздо больше непонимания, полумрака.

Поэтому, когда мы пытаемся найти способ нечто выразить, мы должны отдавать себе отчет в том, как мы это делаем.

Нередко можно услышать, в особенности в протестантских церквах, но также и у нас, что Библия, Евангелие – это слово Божье. Да, это так. Бог открывает нам в Священном Писании то, что нам самим не узнать и не понять, но мы понимаем сказанное лишь в ту меру, в какую сами просвещены Божьим светом. Ангелы, воспринявшие в себя свет Божий, не обладающие им, а воспринявшие и живущие им, понимают гораздо больше, чем мы, потому что приобретают и передают свое знание и понимание не с помощью слов и не в словах. Когда же мы открываем Книгу Бытия, мы обнаруживаем, что в ней на языке падшего мира рассказывается о событиях, произошедших в мире, который был полностью в Боге, который не знал, что значит быть чуждым Ему. Как нам достичь понимания? Понимание может прийти, если приобщаться к Богу, от Него получать то знание, которое невозможно обрести самостоятельно. Но помимо этого нам необходимо отдавать себе отчет в том, что смысл слов, которыми мы пользуемся, меняется со временем, от народа к народу, от поколения к поколению. Я вам уже когда-то приводил пример, который звучит слишком грубо, но он очень жизненный: когда Евангелие впервые переводили для жителей Лапландии, возникла проблема из-за того, что в Лапландии не было ягнят, поэтому в отрывке, где говорится об Агнце Божьем, переводчик решил использовать название детеныша местного животного. Оно передавало смысл текста: ведь Христос – не ягненок в зоологическом понимании этого слова.