Увиденное и услышанное [litres]

Джордж забывает про День святого Валентина. Он приходит домой с пустыми руками. Она из-за этого не расстраивается. Он устал, слишком много работает, жалуется на административную работу и слишком требовательных студентов.

«Дурацкие каникулы, как ни посмотри», – думает она.

Но Фрэнни плачет и не может успокоиться. Джордж уходит и через час возвращается с шоколадными сердечками для Фрэнни и открыткой с блестками.

– А это тебе, – говорит он и протягивает Кэтрин коробку конфет в форме сердца. – Теперь довольна?

Она смотрит в его небритое лицо, глаза, блестящие, словно битое стекло, на лоб, лоснящийся от пота.

Она не отвечает и уходит наверх, садится на край кровати и открывает коробку. Оттуда поднимается запах. Она начинает. Одну за другой, обертки летят на пол, комки черной гофрированной бумаги, напоминающие ей каштаны. Липкая карамель и плотная нуга покрывают ее горло. Вскоре она уже даже вкуса не чувствует.

Он обнаруживает ее позже в туалете.

– Что случилось? Что ты делаешь?

– Выблевываю свой брак, – больше ей не приходит в голову, что еще можно сказать.

Теперь, когда этот день настал, все оказывается труднее, чем она думала. В четверть седьмого, едва он уходит в душ, она торопится к машине. Когда она отъезжает, он спускается по ступенькам крыльца в халате, на лице пена для бритья.

– У меня встреча, – кричит она. – Фрэнни – на тебе.

– Но мне нужно…

Она не оборачивается, чтобы выслушать его жалобы, шины проскальзывают на обледеневшей дороге.

Она едет в город и паркуется у кафе, где ждет Эдди, как они и условились. Когда она садится в его грузовик, он спрашивает:

– Ты в порядке?

Она кивает.

– Спасибо. Я не знала, кого еще попросить.

Они не говорят по дороге в Олбани, там едут через мост, и она видит дома, паровозное депо с длинными черными поездами, дымовые трубы близ порта. Клиника находится в центре, на Ларк-стрит. Медсестра берет ее за руку, а он ждет ее снаружи.

Когда все окончено, ей дают печенье «Орео» и виноградный сок и показывают, как носить прокладку. Она чувствует глубокую, бесконечную пустоту. «Это ожидаемо, – говорят ей. – Это трудно – всем трудно».

Через дорогу находится столовая, и она угощает его обедом. Она заказывает томатный суп и поджаренный сыр, а он – бургер. Он делится картошкой. Суп кажется необычайно свежим и вкусным.

– Я просто не могла иначе, – говорит она Эдди. – Он не заслуживает меня. Я не могла заставить ребенка пройти через все это.

– Не нужно ничего говорить, – говорит Эдди, касаясь ее руки. – Ты красивая, Кэтрин. Старайся об этом помнить.

Вернувшись домой, она застает Джорджа и Фрэнни за просмотром старого фильма. Она ничего не объясняет и уходит спать.

Он смотрит на нее и не говорит ни слова.

В ванной она обнаруживает, что мусорная корзина, где она оставила тест, пуста. Он же был там, точно был. Она оставила это для него – хотела, чтобы он знал.

В среду Брэм звонит сказать, что Джастин пришла в себя. С радостью на грани эйфории она едет в больницу одна. Немного испуганная, она следует за сестрой в палату.

Джастин, вскрикивает она и обнимает ее.

– Слава богу, ты в порядке. – Она пододвигает стул и берет ее за руку.

Джастин разглядывает ее лицо, словно она – давно потерянная родственница.

– Я была в другом месте, – говорит она.

Кэтрин кивает.

– Ты долго спала. Что-нибудь помнишь? Ты знаешь, что случилось?

Джастин мотает головой.

– Нет, не то чтобы. Помню, что я испугалась, но не знаю, чего именно. – Она смотрит в окно, где видны верхушки деревьев.

– Не знаю, куда ушло солнце, – говорит Кэтрин.

– Утром в новостях сказали, что снова будет снег.

Кэтрин кивает.

– Выпало много снега с момента… ну, когда ты попала в аварию.

Они сидят и смотрят в окно, молча.

– Как все же прекрасен мир, – говорит Джастин. – Люди не понимают. Они не осознают, что у них есть.

Она поворачивается к Кэтрин и сжимает ее руку.

– Ты должна жить так, как сама захочешь. Да, знать то, что ты знаешь, нелегко, но жизнь…

Она внезапно замолкает и качает головой, словно не в силах облечь мысль в слова.

– Я видела разное, – говорит она наконец. – Поразительные вещи.

Она откидывается на подушку, словно разговор утомил ее, и Кэтрин решает, что пора идти. Она встает и направляется к двери.

– Жизнь хрупкая штука, – говорит Джастин. – Теперь я это знаю. Нужно жить по-своему. Пока не поздно.

На следующее утро, когда Джордж на работе, она начинает собирать вещи, пока Фрэнни смотрит детскую передачу. Она думает, не позвонить ли матери. Представляет себе, как скажет: «Я ухожу от него. Он опасный человек». Но шанс, что мать ловко ее убедит, беспокоит ее, и она не звонит. Потому что, вообще говоря, ее мать не знает Джорджа. В глазах ее матери ее брак буквально несет на себе печать «настоящести».