Увидеть весь мир в крупице песка…

Геофизические профиля идут не гладко, аппаратура барахлит, ребята – шофера, они же рабочие, еле передвигают ноги: «Мы же не сдельщики!». Гриша прыгает с машины на машину, от электрода к электроду, устраняя неполадки. Я вырисовываю графики, которые существенного ничего пока не показывают. Дует ветер. В промежутках смотрю на умирающего ягнёнка. Сообщили об этом чабану. «Ничего, он больной, сдохнет – закопаем», – реагирует тот. Барашек вытянулся на травке, закрыл глаза и иногда подрыгивает ножками. Земля втягивает его в себя, сегодня он уже будет частью её.

Дочитал киносценарий «Открытие» Тополя.

26. 04. 1974 г.

Ветер. Слегка всхолмлённая с уклоном на юго-восток степь. Где-то далеко покатые отроги Джунгарского Алатау. Мы на профиле. Сделали последнюю забивку электродов на сегодня. Но работа застопорилась. Стрелка микроамперметра застряла, и Григорию Павловичу пришлось разбирать датчик. Василий Иванович в 250 метрах от нас изнывает от тоски у телефона. «Как жизнь? – спрашиваю. – «Надоело, хоть бы скорей закончить». – Иди пока к нам сюда, всё веселей. – Иду». Когда наладили, всё пошло быстро. Но аномалий, ожидаемых сегодня, не было. Участок бесперспективен. Молибден в воде, видимо, от загрязнения. Под слоем песков и супесей сплошной монолитный гранит. Очевидно. В обед об этом толковали. – Толку нету, – говорил Игнатич. – И зачем он (Бас) выбрал этот участок. В маршрут-то идти некуда – всё перекрыто, а потом и геологи здесь ковырялись. Единственная надежда на геофизику, но и она едва ли что здесь обнаружит. Геологи тоже проводили ВП. В общем, конфуз и с этим участком.

Ещё вчера большая палатка от сильного ветра сверху пошла по швам. С утра сняли её, вшили вверх её кольцо от плиты и взяли на растяжки. Входом повернули на юго-запад от ветра. Сразу внутри стало тихо и уютно. Поставили на кольях стол из фанеры, сделали традиционную лавку для сидения. Стало «якши». Я не замедлил переселиться в неё.

Ждём машину из Алма-Аты. Послезавтра должны выехать домой на праздники. Может статься, что это последние мои полевые деньки, если, конечно, меня переведут в отдел геолконтроля.

28. 04. 1974 г.

Я дома. Вчера в 10 вечера вернулся со всеми на праздники, но с вещами. Так было передано Басом – «с вещами». Григорий Павлович подчеркнул – «с вещами». Это опять ссылка или что-то другое. – Другое, – сказал Николай Георгиевич. И мы поняли, что приказ подписан, и я переведён в отдел геолконтроля. Для непосвященных это было как гром с ясного неба. Зоя была ошеломлена, Ваха тоже. Вчера до обеда обрабатывали профиль. После этого я устроил прощальный стол: бутылка водки и две – сухого вина. Гриша в свою очередь тоже выставил бутылку вина. Решили ехать в Алма-Ату сразу же. Всю дорогу беседовали с Гришей, но у меня страшно болела голова. Давно не пил. Она болела до самого утра.

В отряд приехали две студентки из Семипалатинска. Сегодня день рождения жены Раиды. В доме всё вверх дном – полы просыхают. Идёт ремонт.

29. 04. 1974 г.

Да, это был конфуз или злая шутка. С отделом, вернее с переводом, пока ничего не ясно. По-прежнему штатное расписание не утверждено. Поэтому я, должно быть, хорошо развеселил Баса – предполагаю. Потому что, как только Игнатич появился на работу, он сразу же вызвал Баса и рассказал, как восприняли мы с Гришей фразу «с вещами». Ма– насыпов меня утешил, пообещал довести дело до конца. В конце концов этот конфуз меня не очень обескуражил. Что было тайным – стало явным, только и всего. В открытую едва ли кто из них попытается напомнить мне об этом. А не всё ли равно мне, что кто думает и что говорится за моими плечами. Бас относится ко мне удивительно внимательно: – Если, Юра, нет у тебя здесь срочных дел, можешь уходить с работы. У вас отгул до пятого мая.

…Наивный я тогда был человек. Позднее я понял, что меня в любом случае не могли взять в отдел геологического контроля. Начальник Манасыпов, когда делал мне предложение совсем не подумал, что я активно сотрудничаю в газетах, и что может произойти утечка информации, что совсем не желательно для высшего начальства. Об этом они, видимо, и сказали начальнику отдела Манасыпову. И тот спохватился, но, как человек корректный, спустил всё на тормозах (этот комментарий я делаю сейчас в 2007 году, когда перепечатываю свои дневники).

Я поехал, было к Раиде, чтобы рассказать о своём парадоксе, но решил проехать дальше до редакции, где, наконец, встретился с поэтом Вас. Анисимовичем Бернадским. Застал его на дежурстве в типографии. Переговорили с редактором Чундеровым на счёт корреспондентского удостоверения.

– Вадимушка,– сказал Анис, – может быть, дадим этому человеку корочки, раз он так их любит?

– Что ж, мы ему их выдадим. Потом, выбрав момент, зашли к замше и Бернадский рекомендовал меня ей как геолога по профессии и дипломированного журналиста.