Увидеть весь мир в крупице песка…

Наконец, приехали наши, мы рассказали им о бичах. А потом произошло следующее. Когда мы находились возле заправочной, к Басу подошёл пожилой пьяный казах и, пытаясь погладить его чуб, пробормотал что-то вроде «эй, парень, здорово!» – Пшёл вон! – рявкнул Баскарма. – Мужик сначала опешил. Зато потом долго посылал проклятия вперемешку с матами на голову Баса. Так и они познакомились с достопочтенным сословием людей дня.

По дороге Николай Георгиевич изощрялся над нашей премией, которая, к сожалению, осталось «не обмытой». Мы были непоколебимы и отшучивались, как могли: «Коля, с каких пор Вы стали мыслить категориями алкашей?» «В последнее время в Вашем лексиконе часто фигурирует слово «бутылка»…

…В лесопосадках по обе стороны железной дороги много зайцев.

…Лагерь: – равнина, четыре палатки, ветер, колодец, жаворонки.

Утро – 8 часов. Николай Георгиевич умывается с эффектом, как, впрочем, и всё остальное делает. Несмотря на холодный ветер, разделся по пояс и умывается холодной водой. Заснул я поздно, думалось об ожидаемых переменах и о вечернем разговоре у радиоприемника. – Что-то за рубежом молчат о Солженицыне, – сказал кто – то.

– А что о нём говорить?

– Интересно, семья уехала?

– Уехала. Сын, наверное, захотел стать бизнесменом.

– Нашему брату там стать бизнесменом не просто. Обдерут как липку.

– Это ещё сообразил он поселиться в Швейцарии, а если бы в Америке так плакали бы его миллионы.

– Пришёл бы какой-нибудь гангстер и заявил: «Выдели такую-то сумму, а не то завтра в полночь будешь замурован в стене вон того здания. Живьём. Тогда пишите свои пасквили, и будьте уверены, никто вас не хватится».

– Короче – объегорят под орех. Как они пришли эти миллионы, так и уйдут. Злословили в таком духе. Особенно негодовал Игнатич.

До обеда вычерчивал карты для маршрутов (пантографировал). Потом подготавливал пикетажку и всё прочее, что необходимо для маршрутов. Вечером – бесбармак из головы телёнка. Николай Георгиевич – начфин – уже вторую голову привозит в отряд. Игнатич после обеда зафитилил в маршрут – накинулся на какую-то «зонку», потом возбуждённо рассказывал о ней, показывая образцы. Впрочем, он всегда что-нибудь находит, даже если и нет ничего. Но это его очень хорошая черта – страсть в работе и желание найти если не месторождение, то хотя бы рудопроявление. Гриша (старший геофизик) налаживал аппаратуру. Наладил. Коля дважды исчезал, но вскоре неожиданно появился – ходил в маршрут (так он ходит). Я не пошёл в маршрут из-за неподготовленности. Бас с шофёром Борей уехали на Лепсинский участок.

Ещё вчера к обеду погода разведрилась, было тепло и даже жарко. Но с заходом солнца подул опять северный ветер и дул всю ночь.

19. 04. 1974 г.

Почему о туристах много песен, а о геологах нет. Почему те веселы и беззаботны, а эти сдержанны в выражении восторгов? Потому что те отдыхают, а эти работают. Там ты свободен, а здесь в связи производственных отношений. Там вступают в силу элементарные категории вежливости, а здесь всё сложнее – здесь все нити человеческой нравственности. Борьба тоньше. Вчера за обедом разговор зашёл о деньгах, которые нам выдало управление на организационный период, но Бас всё отдал взаймы Эдику Киму, не посоветовавшись с нами. Эдуард Капитонович, конечно, хороший человек и, видимо, они ему очень были нужны. Но единолично это так не делается. Коля (Николай Георгиевич) тонко пытался оправдать Баса. Неизвестно, мол, на что и каким образом их дали Басу. – Их дали на котловые расходы, и я не думал, что всю сумму Бас мог отдать, – сказал Игнатич. До этого я причислил Колю к элите (любимчикам Баса) и подчеркивал это при удобном случае. Но всё это незначитетельные мелочи наших отношений. Главное то, что, когда тебе невыносимы сложившиеся отношения, и ты их считаешь ненормальными и протестуешь против них как можешь, тебя ждут нападки и обвинения, даже чисто личного характера. Так и случилось. Коля, до сих пор тонко лавируя между Басом и нами, в конце концов, выказал вчера себя, поскольку как бы он не крутил, постоянно пользуется его вниманием и слабостями, будучи хотя и умным, но пассивным человеком. Вчера он раскрылся: «Конечно, для вас деньги – всё, их вы ставите выше человека».

– Ну, если ты такой добрый, корми нас на «свои», – заметил я.