Увидеть весь мир в крупице песка…

– А ты человек завистливый и только зависть руководит тобой, – неожиданно бросил он в мой адрес. Такого от Коли я не ожидал. Вот как он объясняет мой протест беспорядку. Признаюсь, меня это задело и обидело. И весь день я находился под впечатлением этой фразы. Гриша утешал меня, считал, что Коля не прав. Так встретило меня поле, где поют жаворонки и проклёвывает трава, где по вечерам костёр и транзистор, где бы жить и радоваться и не протестовать ни против чего. Это было вчера. А сейчас со всех сторон небосклон обложен тучами, то и дело громыхая, они пока миновали наш лагерь. Но вот – вот начнётся дождь, задул ветер. Чабаны согнали отары поближе к своим кошарам. Сверкнула молния, и вот он уже рядом дождь. Редкие капли. Сижу в машине, читаю киносценарий «Звезда пленительного счастья» и смотрю по сторонам.

…Езжу с Гришей на геофизических установках и считаю цифры. В основном всё умножаю на шесть.

Приехал Бас «в настроении» – весёлый, шутливый. Три дня ездили в Лепсы. Участок тот отпадает. Здесь задержимся на два месяца. Гром со всех сторон. Дождь. Ухожу в палатку.

20. 04. 1974 г.

До обеда разбивали профиля для проведения ВП (вызванной поляризации). После – не докончили даже первый профиль, хотя до самого вечера торчали в машине. Погода ветреная, но ясная. На душе тоже ясно. Ночью мучило удушье. Вчера вечером с Игнатичем ходили к казахам – чабанам сокманщикам. Разговор шёл вокруг нашего молибдена и их баранов. Узнал, что овцы здесь тонкорунные. За один КГ шерсти государство платит 5 – 7 руб. Так ценится эта шерсть. У жирных овец шерсть лучше и потомство крепкое.

Ночь опускается. Порывы ветра хотя и не очень сильные, но ощутимые. Небо ясное, только на западе растянутые ветром тучи. Наши хоккеисты 13-й раз стали чемпионами мира. Слушали последний репортаж матча СССР – Швеция.

22. 04. 1974 г.

Восемь часов утра. Зоя Ким – химичка предпочла спать в машине – подальше от непривычных шорохов и уступила мне свою раскладушку. Я поселился в большой 12-ти местной палатке, которая отведена под столовую.

Вот они картины Кастеева перед глазами – степной ландшафт, колодец, кашары, отары овец, чабаны и наши палатки с тремя автомобилями, двумя собачками-тузиками и нами. Недалеко пасутся худые ещё лошади с жеребятами. У одного, самого задиристого – грива светлая.

Дочитал наконец «Звезду пленительного счастья» – нахожусь под впечатлением. Вчера просидели в лагере. Я пересчитывал геофизические значения на логарифмической линейке дважды. Гриша копался в аппаратуре. Бас ездил на Каратал. Вечером привёз дрофу – сейчас в котле. Георгиевичу пришлось съездить в Уштобе, отвезти ребят в больницу на проверку.

Полевые будни. Вечером американцы опять вспомнили Солженицына и Сахарова. Игнатич с утра материт и того, и другого. «Нашёл Сахаров «гиганта» нашего трагического века. Предатели, подонки», – то и дело срывается с его языка.

Сделали один профиль и закончили прошлый. Опять неполадки. Григорий Павлович то и дело проверял ток, ковырялся в аппаратуре. Дул сильный ветер. Я заметил: ветер здесь перед дождём. Действительно после обеда пошёл дождь, а после него наступила тишина, спокойствие. После обеда построили графики. Бас с Колей ездили на озеро Ушколь, поймали несколько рыб. Николай Игнатьевич опять принёс кучу образцов с ликующим видом: – Смотри, блестит!– Мне показались блестящие налёты следами слюды мусковита, но он хотел верить, что это нечто другое. Игнатич всегда такой. Увлечённый. Это хорошо.

Решено. Упор делать на геофизику – почти вся поверхность покрыта «рыхлятиной» – и только потом уже отбирать в аномальных местах водные вытяжки и бить шурфы.

Василий Иванович (Ваха) сидел на телефоне сердитый: – Плевал я на эту геофизику, лучше шурф рыть, чем здесь на побегушках быть.

Сейчас тихо. Хорошо слышно блеяние овец и редкие перепевы птиц. Вечер.

…7 – 30 утра. Проснулся часа в четыре ночи после неприятного сна. Привиделось, что снова призвали в армию и я отстал в институте от своих однокурсников. Почему меня второй раз призвали, думалось мне во сне. Проснулся. Дышалось тяжело. В груди посвистывало. Встал, накинул тулуп. Дул холодный, пронзительный и сырой ветер. Птицы уже проснулись и распевались во все горло, встречая рассвет. Вернулся в спальный мешок, закурил. Мало-помалу свисты в груди утихли, дыхание восстановилось. Но теперь уже думы не дали заснуть до утра. Вскоре проснулись Игнатич и Гриша. Включили радио, заговорили о Египте, о ненадёжности арабов.

Бас и Коля уехали в Алма-Ату ещё 23 апреля, и я перебрался в их палатку, поближе к последним известиям, к транзистору. По вечерам слушаем разные «голоса». Китайцы по – прежнему передают белиберду. Каждый год одно и то же, только сейчас они предпочитают анализировать международные события и умалчивать о себе. Американцы вьют тонко свои тенета, но всё равно ясно, чего они хотят. А хочется им приоткрыть границы Союза и двинуть поток туристов, то бишь шпионов, к нам с альбомами порнографии, валютой и мракобесной религиозной литературой.