Увлечь за 100 слов. С чего начинается бестселлер?

Есть писатели, которые превратили лаконичность в настоящее искусство. Один из таких авторов – обладатель международной Букеровской премии Лидия Дэвис[118]. Она считается самым выразительно-лаконичным автором коротких рассказов, что вполне согласуется с моими читательскими предпочтениями, поскольку читатель я ленивый, но дело не в этом: она невероятно хороша. Ее работы – идеальное воплощение поговорки «маленький, да удаленький», в нескольких словах она умудряется играть с формой, настроением, стилем, подобно Джейн Остин, которая была способна вкладывать ироничное отношение во все, что писала, только у Дэвис это часто окрашено в мрачные тона. Как говорит Али Смит[119]: «Две строчки Дэвис или какой-то ее короткий абзац способны преследовать тебя неотрывно».

В коротком рассказе Дэвис «Прогулка» всего шестьдесят слов (в русском переводе меньше в основном из-за отсутствия артиклей. – Пер.), но эти шестьдесят слов подвижны, забавны, умны, трогательны и одновременно зловещи. Плюс чувства, которые они вызывают, знакомы каждому, кто когда-либо отправлялся на прогулку с любимым человеком по новому маршруту из «Путеводителя по сельской местности» – в результате отношения подверглись серьезному испытанию, поскольку ноги увязали в грязи:

Взрыв гнева у дороги, отказ разговаривать на тропе, молчание в сосновом бору, молчание на старом железнодорожном мосту, попытка быть милой по колено в воде, отказ прекратить спор на плоских камнях, яростный вопль на скользком от грязи берегу, рыдания в густом кустарнике.

И все же честь автора величайшего короткого рассказа в мире принадлежит Францу Кафке, хотя «Маленькая басня» при жизни даже не была опубликована. Хвала богам, что ее вообще опубликовали. Потому что это очень ядовито, хотя и смешно, как и большинство из того, что написал Кафка. Никогда еще рассказ о бессмысленности существования не завершался такой хорошей шуткой. Поэтому я предоставляю Кафке последнее доказательство того, как в нескольких словах возможно выразить все:

МАЛЕНЬКАЯ БАСНЯ

– Ах, – сказала мышь, – мир становится все теснее и теснее с каждым днем. Сначала он был таким широким, что мне делалось страшно, я бежала дальше и была счастлива, что наконец видела вдали справа и слева стены, но эти длинные стены с такой быстротой надвигаются друг на друга, что вот я уже добежала до последней комнаты, а там в углу стоит мышеловка, в которую я могузаскочить.

– Тебе надо только изменить направление бега, – сказала кошка и сожрала мышь[120].

Итальянцы делают это лучше

Представьте себе посетителя книжного магазина:

Он проглядывает клапан суперобложки в надежде, что это поможет ему разобраться. И в этот миг он, того не осознавая, вскрывает конверт с письмом незнакомцу – вот что такое эти несколько строк, которые взяты даже не из текста книги.

Впервые прочитав эти слова итальянского издателя и писателя Роберто Калассо, я испытала такое чувство благодарности, что чуть не разрыдалась. Наконец-то кто-то понял, как важны блербы! И не просто понял, он назвал блербы «скромной, но многотрудной литературной формой, которая еще не обрела своего теоретика или историка» (А как же я? Вот она я! Зовите!) и которая обитает «в ограниченном риторическом пространстве, пусть и менее увлекательном, нежели сонет, но столь же требовательном». Чувствую, попала в благородное общество. Я поэт издательского бизнеса!

Вряд ли кто так выразительно написал о создании текстов для обложки, как Калассо в эссе «Письмо незнакомцу» (книга «Искусство издателя»). Он считал каждый элемент книги – обложки, бумагу, блербы, рекламный материал, макет, дизайн – звеньями единой цепи, как он называл это, «целостного текста», то есть усилия издательства становились неотъемлемой частью самого содержания книги. Он видел в создании книги форму искусства, а слова, напечатанные на обложке, были такой же частью этого искусства, как и слова внутри книги, – они интегрированы в историю и идентичность книги.