Увлечь за 100 слов. С чего начинается бестселлер?

И все же лучший блерб, создающий мир, я нашла на «Цвете волшебства» – первой книге из цикла Терри Пратчетта о Плоском мире:

В начале была… черепаха.

Где-то на границе между мечтой и реальностью существует Плоский мир, параллельное время и место, которое может выглядеть, звучать и пахнуть очень похоже на наше, но выглядит совершенно иначе.

В частности, этот мир сквозь пространство несет на спине гигантская черепаха (пол неизвестен). Здесь играют по другим правилам…

Такой блерб прекрасно работает, потому что в нем легко и забавно дана необычная информация.

А вот примером того, как не надо делать, может служить рекламный текст к «Дюне» Фрэнка Герберта. В нем столько имен и деталей, что я увязла во временном и пространственном континууме:

Когда Император передал управление Арракисом от Благородного Дома Харконненов к Дому Атрейдесов, Харконнены в ответ убили герцога Лето Атрейдеса. Его сын Пол и наложница герцога, леди Джессика, бегут в пустыню, где чуть не гибнут. Их спасает отряд фременов, коренных жителей Арракиса, которые управляют вторым по значимости ресурсом Арракиса – гигантскими червями, которые обитают в песках.

Я не осилила еще и трети блерба, а у меня уже разболелась голова. Ошибка здесь – чрезмерная сосредоточенность на сюжете. Как говорит Фрэнсис Спаффорд, рассказывая историю своей любви к научной фантастике, сюжет зачастую – дело второстепенное, «главное – выпуклые, запоминающиеся детали… сюжет плюс интонация плюс идеи плюс визуальные эффекты».

Одно из наиболее важных качеств научной фантастики – традиции. Каждая книга словно ветвь генеалогического древа, от нее отходят другие ветки, и каждая книга и отражает, и формирует наш взгляд на мир. Блерб к «Нейроманту» Уильяма Гибсона начинается со знаменитой первой строчки книги и определяет ее место в нашей культуре:

Небо над портом было цвета экрана телевизора, настроенного на пустой канал.

Своим дебютным романом «Нейромант», опубликованном в 1984 году, Уильям Гибсон совершил революцию в научной фантастике. Первый роман писателя, который дал нам матрицу и придумал слово «киберпространство», получил премии «Небьюла», «Хьюго», приз Филипа Дика и дал толчок движению киберпанка.

И это подводит меня к еще одному ключевому элементу создания блербов для научной фантастики: с аудиторией этого жанра надо разговаривать как с умными людьми.

Блерб на трехтомном издании «Властелина колец» в твердом переплете, который мне достался в наследство от бабушки (там даже есть раскладная карта Средиземья!), написан для людей с высоким уровнем интеллекта – я бы даже сказала, слишком высоким. Он начинается так: «“Властелин колец” не из тех книг, которые возможно описать в нескольких словах». И дальше сравнивает его с галантными романами, «Королевой фей» Эдмунда Спенсера, скандинавской мифологией и научной фантастикой, заканчивая словами: «В нем есть аромат и привкус всего этого и свой собственный вкус». Блерб на последнем издании написан проще: в нескольких словах описывает Саурона, Кольцо, Фродо и Шир, но по-прежнему передает значение книги для литературы. А на обложке использован оригинальный рисунок Толкина – око Саурона в окружении надписей на эльфийском языке, что подчеркивает продолжение литературных традиций.

Научной фантастике мы также обязаны самыми изобретательными дизайнами обложек, такими как классические обложки Дэвида Пелэма для научно-фантастической серии Penguin: пурпурный логотип на черном фоне и психоделические рисунки. На обложке книги Альфреда Бестера «Тигр! Тигр!» 1974 года изображен «сюрреалистический портрет, составленный из обломков», а блерб на задней обложке, автор которого – уважаемый копирайтер (и по совместительству писатель-фантаст) Миберн Станиленд – так описывает героя романа: «Лжец, развратник, упырь, рак ходячий. Одержимый жаждой мести, он в двадцать четвертом веке становится самым ценным товаром – но не знает об этом».