Узбекские повести

— А ты дождь сильный видел? Раз-два, все залил и перестал. Так и этот ураган.

— В прошлом году так же было, ветер, все несет, ничего не видно.

— Да ведь тогда была ранняя весна. Это же другое дело. Сравнил. Перепахали и тут же пересеяли. А нынче уже некуда пересевать. — Один выход, надо вывозить школьников на поля, чтобы раскопать занесенные всходы.

Камал недовольно хмыкнул и обернулся к Акраму. Не хватает только, чтобы дети работали в пустыне. Мало того, что им приходится работать в кишлаке, везти их еще и сюда.

— Нет, — сказал Камал, упрямо мотнув головой. — Сами сделаем.

— С ума сойти, — сказал Акрам. — Пока мы вшестером будем ковырять это поле — лето пройдет.

— Месяц, как минимум.

— Пусть, но школьников не тронем.

На крыльце явственно послышались чьи-то шаги, распахнулась дверь и на пороге показался занесенный песком и пылью юродивый. Он огляделся, протирая глаза, увидел Камала, шагнул к нему, протянул руку — на потрескавшейся, сухой ладони лежала коробочка хлопка с пожелтевшим растрепанным волокном.

— Нашел золотую коробочку, тебе принес. Обещал… — Глаза старика горели неистовой радостью. — Отыскал. Ха-ха-ха! Знаешь, дивы долго гнались за мной. Не отдал. Тебе — бери!

Парни смотрели на внезапно появившегося старика с брезгливым недоумением и даже со страхом.

Камал взял иссохшую легкую коробочку с ладони старика. Нет, не забыл старик тот давешний разговор, должно быть, в поступках этого несчастного есть какая-то своя логика. Он верит, что все хорошее и плохое на земле свершается по воле сверхъестественных сил и духов, их стремления и хитрости стремится он разгадать своим больным разумом.

От удара ветра опять задрожали стекла. Юродивый испуганно вздрогнул, огляделся по сторонам и прошептал Камалу:

— Спрячь, а то дивы увидят!

Камал кивнул, соглашаясь с юродивым, завернул коробочку в платок и сунул между книгами на этажерке. Юродивому это понравилось, он улыбнулся и еще раз подозрительно осмотрелся по сторонам, не видят ли дивы, куда Камал спрятал драгоценную коробочку.

— Воды хочу.

Камал зачерпнул полный ковш воды. Юродивый опасливо потянулся за ковшом, резко выхватил его из рук Камала, отвернулся в угол и большими глотками выпил всю воду.

Старик долго шел сюда, устал и был, конечно, голоден. Камал постелил курпачу, достал из целлофанового мешка лепешку, взял с пластмассовой тарелки на окне несколько кусочков сахару и положил все это на расстеленный платок. Он показал юродивому на курпачу, и тот, болезненно улыбаясь и оскаливаясь, прошел и сел на указанное место. Когда Камал раскладывал лепешку и сахар на платке, юродивый схватил его за рукав и, дико оглядевшись, попросил:

— Ты не скажешь дивам, что я у тебя?

— Конечно, не скажу, — успокоил его Камал.

Араш поднес старику еще один ковш воды, со страхом и состраданием глядел, как тот ест лепешку, хрумкает сахаром и запивает все это торопливыми нервными глотками.

Ураган не прекращался. Камал опять подошел к окну, видно было по ближним рядкам, что хлопчатник гладко зализан песком. Ветер заметно сдавал, но все еще нес тучи песка и пыли на безнадежно погибшие посевы. «Такой ветер может унести человека, что ему слабые всходы, — думал Камал. — Вон как ломало и гнуло тамариск. Неужели опять все насмарку? Разгулялась стихия. То одно, то другое. Пересевали дважды. С тутовником из-за запоздалой весны намучились. И в третий раз придется пересевать. У людей руки опустятся — сизифов труд. И какой смысл, посеянный теперь хлопок ничего, кроме убытков, не принесет, да еще надо будет его выхаживать, как недоношенного ребенка. Дорого обойдется маханкульский хлопок, не оправдает даже затраченный труд». Но в душе Камала не было злорадства: а я говорил, что не нужно разрушать Маханкуль, вот вам и результаты; это были тяжелые думы земледельца, созерцающего погибший труд, задавленные стихией всходы.

Камал обернулся к юродивому, тот крепко спал, зажав в худой руке кусок лепешки. Парни посматривали на него со страхом. Камал взял подушку, осторожно подложил ее старику под голову, тот подобрал ноги, сжался в комок, но лепешку из скрюченных пальцев не выпустил. Одежда на нем была чистая, в последнее время его обстирывала Нигора. По сухому лицу старика пробегали чуть заметные судороги — тело и дух человека точила болезнь, шла невидимая, непонятная, таинственная борьба.

— А что принес этот сумасшедший? — спросил Араш.

— Ты же видел. Коробочку хлопка, — сказал Камал. Он взял со своей койки старый ватник и укрыл им спящего.

— Зачем тебе?

— Это не простая коробочка, братец, волшебная. — Камал улыбнулся.

— Смотри, ака-мулло, как бы по дружбе и тебе не передалось, — ехидно сказал Акрам и, подмигнув товарищам, покрутил пальцем у виска. — А то похоже, ты тоже веришь каким-то небылицам.

Камал хмуро глянул на Акрама, и парень осекся.

— А вы скептик, Акрам-ака, — ввязался Араш. — Верно, вам в детстве сказки не рассказывали.