Узбекские повести

В отделении стояли четыре груженные тутовыми листьями машины, через открытое окно долетали слова анекдота, который рассказывал парень в трикотажной рубашке.

— Да. Пришел, значит, пастух к шаху, просит назад свою жену. Ладно, говорит шах, но с одним условием. Завяжу тебе глаза и выстрою перед тобой сорок женщин. Если ты с завязанными глазами найдешь свою жену — твое счастье, а не найдешь — голова с плеч! Пастух согласился…

Шофер, рассказывавший анекдот, так и остался с раскрытым ртом, увидев председательшу. Остальные как по команде вытянули шеи. Малика даже не взглянула на них, прошла мимо. Видно, им было нехудо тут в ГАИ и душа за четыре машины листьев, вянущих на жаре, у них не болела. Едва поспевавший за Маликой Нишан показал шоферам огромный кулачище: ну, я вам дам!

Неприветливо встретил Малику лысоватый майор. Он выключил шумевший вентилятор и, постучав в стенку, крикнул, чтобы принесли документы нарушителей. Документы принес молоденький лейтенант. Майор, шевеля губами, просмотрел протоколы, снял очки и взглянул на Малику с осуждением.

— У вас шоферы всегда пьяные ездят?

— Я их не поила, — Малика бросила взгляд во двор. Хотя бы поставили машины под навес.

Майор осуждающе покачивал головой, видно готовился к длинной нотации.

— Ваши водители не только нарушили правила уличного движения, они воровски пообрезали чужие тутовники. Люди пришли с жалобой на них. В заявлении пострадавших указаны номера ваших машин.

— Ничего с пострадавшими не случится, если они нынче не поедят тутовых ягод. Не первый год это делается и не последний.

— Вы хотели сказать, что ваши гусеницы дороже людей?

— Во-первых, шелкопряд не мой, а государственный. Во-вторых, за выполнение государственного плана по сдаче коконов ответственны и вы. Мы с вами делаем одно дело, не следовало бы друг другу мешать.

— Я вас не понимаю! — майор свел брови за очками и строго взглянул на молодую председательшу. Видимо, он сам себе очень нравился, такой строгий, такой непреклонный, такой правильный…

— Нам позарез нужны листья, дорога каждая минута! А я тут с вами сижу и разговариваю на общие темы. Правильно, неправильно, чужие листья или не чужие. Государственные! Понимаете? Зачем вы держите машины с важным грузом? Разве это по-хозяйски? Вы же понимаете, что гусеницы не станут есть вялые листья и пропадет столько добра!

— Вы думаете, что говорите? Надо отдавать себе отчет! Еще немного, и вы меня обвините в том, что ваши шоферы пьянствуют!

Малика поднялась со стула, одернула прилипавшее к телу платье.

— Я уверена, что мы друг друга поймем. За нарушение правил вы обязаны наказать шоферов, и правильно, накажите по всей строгости закона. Я с вами согласна! Накажите! Но листья надо быстро везти в кишлак, это срочный скоропортящийся груз. Драгоценный груз!

Майор не ожидал такого поворота в разговоре с этой красивой женщиной. Это что-то новенькое. Она не только не просит, буквально распоряжается у него в отделении, да еще пытается обвинить чуть ли не в государственном преступлении! Он задерживает листья! Очень уж подняли ее в области. Конечно, известный колхоз, известный председатель, ее имя постоянно на слуху, но все же майора так и подмывало осадить зарвавшуюся красотку. Он прокашлялся, снова свел брови и сказал:

— Вы, кажется, не совсем поняли меня. Ваши водители пьяны!

Малика ответила надменным взглядом сверху вниз, и майор опять растерялся. Он бросил карандаш на стол, поднялся, закинул руки за спину и начал прогуливаться по красной ковровой дорожке. У двери он остановился, потому что наконец нашел, что сказать этой женщине.

— Вы понимаете, что я не могу взять на себя ответственность и посадить за руль пьяных водителей?

— Ах, все я понимаю, майор. Не надо лишних объяснений, — раздраженно сказала Малика и, как на муху, махнула на него рукой. — Знаете, ведь нехорошо получится, если вы свою узкую ведомственную точку зрения противопоставите линии партии?

— Апа… — майор смешался, у него расширились глаза и даже задрожал подбородок. — Я хотел, чтобы все по инструкции, по закону… Вы напрасно. Я всю жизнь грудью стою на защите линии партии… Вы меня неправильно поняли…

— Помилуйте, я вас ни в чем не обвиняю, — нетерпеливо остановила майора Малика. Видя, что майор рвется еще раз все объяснять и растолковывать, Малика пошла к двери, отмахиваясь от него рукой. — Только скажите своим людям, чтобы они нас не задерживали. Прошу вас. Листья завянут. — Малика открыла дверь и увидела Нишана и шоферов, ожидавших ее в приемной. — А виновных накажите по всей строгости закона. До свиданья!

Малика, стуча каблуками, спустилась с крыльца, прошла к машине и подождала, пока Нишан, пыхтя, устроился на заднем сиденье.

На крыльце показался молоденький лейтенант, за ним шли, понурившись, виновные водители. Лейтенант, размахивая красной папкой, подошел к первой машине, сел в кабину. Захлопали дверцы, и машины тронулись.