Узбекские повести

— Сам знаешь, — неопределенно ответил тот. — Если получишь наследство, то должен тратить его мудро, с умом, советуясь со старшими, ну, хотя бы со мной… Конечно, будем молить бога, чтобы продлил жизнь твоему дяде. Но кто его знает, как поступит аллах. А пока мы с тобой в первую очередь должны позаботиться о нашем брате и дяде. Ведь у него никого, кроме нас, почитай, нету…

— Я сама вас женю, — пообещала Саломат.

— Вы мне сватаете бывшую жену Юльдаша, отец? — спросил Усман.

Пиримкул не ответил.

— Не будь он вам родным дядей, разве могли бы мы допустить, чтобы вы жили не в нашем доме, Усманджан, — сказала Саломат. — Потому и не возражали, что он вам родной дядя. У вашего отца руки длинные, всюду достанут. Он вас женит на самой лучшей девушке, в тысячу раз лучше той, бывшей! Вы ведь и у нас единственный наследник!

— Это правда, отец? — спросил Усман у Пиримкула. — Вы мне завещаете наследство?

— А кому еще завещать? Конечно, тебе.

— Нет, так не годится, — возразил Усман. — Я пропью все ваше наследство за три дня.

— А ты не пропивай, — Пиримкулу Малия стало жалко своего наследства. — Это нечестно.

Усман хрипло засмеялся.

— Плевать я хотел на ваше наследство, отец! — заявил он вдруг. — Это вы-то оставите мне свое наследство? Это вы-то? Да вы никому ничего в этом мире не оставите, все унесете, вплоть до дырявого кувшина! Повесите себе на шею и унесете туда!.. Знаю я вашу заботу, сидите тут над братом, как коршун в ожидании падали!..

— Прекрати! — вспылил Пиримкул. — Прекрати, сукин сын!

— Чего вы так? — усмехнулся Усман. — Я же ваш наследник, разве можно так кричать на наследника?

— Уйди, Усман!.. — Мустафа поднял с подушки свою отяжелевшую голову. — Не дело так разговаривать с родным отцом.

— И вы, дядя!.. — с укором сказал Усман.

Но Мустафа не захотел его слушать.

— Уходи! — строго приказал он. — Займись каким-нибудь делом!

Некоторое время все сидели молча. Мустафе было неловко за выходку Усмана. Пиримкул был зол. Только Саломат оказалась на высоте…

— Весь в отца, — сказала она, улыбаясь. — И брат ваш тоже ни с кем не посчитается, если рассердится…

Пиримкул улыбнулся, но как-то натянуто.

— Золотой парень, но иногда теряет голову…

Услышав о золоте, Мустафа насторожился.

В комнату вошел толстый рыжий кот, любимец Гульсары. Не обращая внимания на гостей, он переступил через раскрытый дастархан и свернулся калачиком у ног Мустафы.

— Ваш кот пришел, — тихо сказал Пиримкул.

— Это его Гульсара нашла… — сказал Мустафа.

Немного помолчали. Кот задремал и начал мурлыкать.

— Мурлычет, — сказал Пиримкул. — Хороший кот, красивый.

Мустафа пошевелил ногами и разбудил кота. Тот потянулся и залез под сундук в нише стены.

— Гульсара его совсем избаловала, — сказал Мустафа. — На мышей даже не смотрит…

Мустафа взглянул на брата. Пиримкул Малия неотрывно смотрел в нишу, куда скрылся кот. Затем Мустафа перевел взгляд на невестку — она тоже смотрела в нишу…

Еще немного помолчали.

Послышался шум в передней, и на пороге показалась морда теленка, белая от муки. Переступить порог теленок не решился, так и остался стоять, одной ногой в комнате…

— Теленок ваш такой упитанный!.. — польстил Пиримкул.

— Это не теленок, а настоящий ворюга, — сказал Мустафа. — Любит шарить в мешках с мукой.

— Все они такие, — сказала Саломат. — Но лучше, если отучите его воровать, не то из такого теленка хорошей коровы не получится… Выгоните же его!.. — она повернулась к мужу. — Скажите, пускай уходит!

— Кш! — зашикал Пиримкул, потом взял в изголовье Мустафы большое полотенце и замахал. — Кш!

Теленок нехотя отступил назад. Через минуту услышали, как он ударился копытами об другой порог.

Мустафа посмотрел в угол комнаты, где был неразобранный еще с зимы сандал. Гости тоже посмотрели туда. Мустафа, почувствовав неловкость, перенес взгляд на потолок. Потом снова посмотрел на брата. Пиримкул быстро закрыл устремленные вверх глаза и сделал вид, будто зевает, но Саломат не успела закрыть глаза и так и осталась сидеть, уставившись в потолок.

Мустафа смутился. Ему хотелось сказать, что он больной и ему ничего больше не остается, как только смотреть по сторонам в этой тесной комнате. Но скажи он такое, брату и невестке тоже стало бы не по себе. Мустафа тяжело вздохнул и закрыл глаза…

Опять помолчали.

Вошла Гульсара. Взяла с полки посуду, снова вышла.

И кот, лежавший под сундуком, вышел следом за старушкой…

Мустафа открыл глаза: гости смотрели на сундук.

— Там, под сундуком, полно мышиных нор, — сказал Мустафа.

— Наверное, лет пятьдесят, как вы построили этот дом? — спросил Пиримкул Малия. — Или даже больше прошло?

— Нет, пятидесяти еще нет, — сказал Мустафа. — Сорок лет прошло.

— Мой деверь все делает на совесть, — сказала Саломат. — Вот смотрите, сорок лет стоит его дом, а все как новый!..

— Нет, он уже не новый, — сказал Мустафа. — А дувал я каждый год чиню.

— Это хорошо, что вы каждый год чините дувалы, — сказал Пиримкул Малия.