Узел

Глава 9 Загадки черной биржи

А коллежский советник ранним утром в тот же день участвовал в разгроме Лукоморья. Сыщики ворвались внезапно. Помогли «симулянты» Фиников и Оппель, которые сняли часовых, по-приятельски открывших им ворота. В первую очередь были арестованы бухгалтеры, обитавшие в особом флигеле. Их взяли спящими. В комнате все столы были завалены штемпелями, фирменными бланками, прейскурантами, накладными со следами исправлений. Лыкова поразила техническая оснащенность фабрики подделок. На столах красовались две пишущие машинки – американская «ундервуд» и немецкая «мигнон». Рядом стоял арифмометр Однера. У сыщика в Нефедьевке управляющий Титус по старинке гонял на счетах костяшки, а тут…

Сам Лука Фомич Морев изображал невинность, но его слушать не стали: оприходовали в одиночку губернской тюрьмы в Малых Каменщиках.

Алексей Николаевич с интересом осмотрел вместительные склады черной биржи. Чего там только не хранилось! Вероятно, часть товаров имела законное происхождение. Ведь были же у «Хапиловской конторы по транспортировке кладей» и легальные клиенты. Полиции предстояло разобраться со всем этим.

Внимание сыщика привлекли тщательно укупоренные большие ящики. На них было выжжено: «Акционерное общество русских аккумуляторных заводов «Тюдор». Рядом высился штабель тары побольше, с надписью «Товарищество аппретуры В.А. Дислена». Аккумуляторы, скорее всего, были автомобильные: товар дорогой и неликвидный. А зачем Луке аппретура? Это же стригальные и ворсовальные машины, их просто так не продашь.

Много интересного оказалось на складах. Бензин из Грозного, латунь и алюминий, сафьяновые кожи, ростовские папиросы. Нашлись и каракуль со швейными машинками, захваченные недавно бандой Савоськи на Николаевской улице. Не было только серебра в слитках, самой ценной части добычи.

В дальнем сарае обнаружили большую партию китайского чая. Законный товар или тоже краденый? О хищениях чая Стефанов никогда не говорил. Как, впрочем, и о хищениях стригальных машин и аккумуляторов. Василий Степанович руководил обыском в Новой Деревне, и расспросить его сейчас Лыков не мог. Но ассортимент товаров в Лукоморье вызывал много вопросов.

Немного поспав, в одиннадцать утра коллежский советник уже допрашивал арестованных ночью хотьковских. Ребят сильно помяли, вид у них был неказистый. Алексей Николаевич надеялся кого-нибудь разговорить, чтобы узнать про серебро. Первые двое признаваться отказались и назвались явно вымышленными именами. Третий объявил, что его зовут Федор Седачев, он коренной андроновец. Работал слесарем в насекальном цехе, затем «помазком» в паровозном депо Курско-Нижегородской дороги, но ушел оттуда в бандиты полтора года назад.

– Почему ушел? Легкой жизни захотелось?

– Ага. Вы, ваше высокоблагородие, хоть знаете, кто такой «помазок»?

– Нет. Расскажи.

Седачев оживился:

– Так называют слесарей, которые смазывают паровозные двигатели. С утра до вечера ты весь в этой дряни. И сам пахнешь, как паровик, – керосином и олеонафтом.

– Олеонафтом?

– Это смазочное масло, его из кавказской нефти делают. Жалованья за такую работу дают двадцать рублей в месяц.

– Ну и что? – нахмурился сыщик. – В Москве столько получают городовые. Да еще платят из них за квартиру. А ты в своем доме живешь – неужели не хватало?

Налетчик стал горячиться:

– Разве можно за такой ад столь мало платить? Ведь я год после увольнения вонял. Год!

Он понюхал свой рукав и ругнулся.

– Вот и сейчас еще кажется мне, что олеонафт из меня не вышел. Вся банда смеялась. А у Хотьковского я за один разбой больше получал, чем в депо за месяц. Ну?

– Что «ну»? – в тон бандиту ответил Лыков. – Значит, в бандиты ты перевелся из экономических соображений?

– Чего?

– Ну, от трудной жизни?

– А то как же! Не пустили меня в машинисты, вот и сломали судьбу. Машинисты, ваше высокоблагородие, по две тыщи в год загребают. С внеокладными, конечно.[26] Им даже квартирные дают. Ходят во всем чистом – короли! А меня не пустили.

– Почему?

– Да это… – Арестованный смутился. – Я мастеру в ухо дал. По пьяной лавочке, так вышло, не хотел я.

– Ладно, Федор. Ясно, что ты жертва проклятого деспотического режима…

– Чего?

– Ну, все кругом виноваты в тяжелой твоей жизни, кроме тебя самого.

– Так и есть! – обрадовался Седачев. – Вот вы сразу меня поняли.

– Скажи, а чей труп мы откопали во дворе? Доктор сказал, что этого человека зарезали неделю назад примерно.

– А, это начальник тракции[27] с Виндавской железки.

– Хм. А за что вы его?

– Тугарин Змей приказал, мы исполнили.

– Тугарин Змей? – насторожился сыщик. – Кто это?

– Да есть такой. Я и сам толком не знаю. Но вроде как над железными дорогами он главный.

– В каком смысле? Он начальник дорог?

Парень прыснул:

– Нет же! Он бандит, как и мы. Только главный.

– «Иван»?

Седачев задумался:

– «Иванов» в одной нашей хевре двое было: Серега Хрипатый да Ленька Хотьковский. Нет, повыше берите.

– Но кто выше «ивана»? – удивился Лыков. – «Иван Иваныч»? Я уж двадцать лет про таких не слышал.