Узел

Барни побледнел. Последняя фраза сообщения подтвердила наихудшие его опасения:

— Перезвони своей любящей Рутти-Вутти.

«Так, — подумал Барни, — его племянник точно спутался с этой женщиной из компании „Калла-Лили“. Интересно, насколько сильно он умудрился с ней спутаться?».

Тем временем в «Четвертой Четверти» Ричи, тяжело опираясь на плечо Риган, медленно поднимался по лестнице к себе на второй этаж. Было уже поздно, все остальные обитатели дома, должно быть, легли спать.

Войдя в квартиру Ричи, Риган спросила:

— Не хочешь выпить чашку чаю перед сном?

— Прекрасная идея! Я думаю, что никто еще не знает о том, что произошло, правда, Риган? Потому что даже на автоответчике нет ни одного сообщения.

— Я и сама узнала об этом из последнего выпуска новостей. Думаю, к тому времени все уже спали.

— Бог мой, вот они все удивятся, когда узнают.

— Это уж точно, — согласилась Риган, наполняя водой чайник и ставя его на газ.

— Кто-то очень хочет меня прикончить, да, Риган?

— Да, если только эта штуковина, этот бак, сам не придвинулся к входным дверям и не заблокировал их.

— Ты ведь догадываешься, что все это значит? — весело спросил Ричи. — Кому-то, очевидно, очень понравились мои колготки! Они считают, что мои колготки достаточно хороши, чтобы меня убить за это!

— Не надо так шутить, Ричи! — испуганно прошептала Риган.

Она принесла и поставила на кофейный столик чашки, молоко и сахарницу. Столик стоял как раз перед кушеткой, где сидел Ричи. Тут же засвистел чайник. Свист у него был слишком пронзительный, нервный. Риган стиснула зубы.

— Этот чайник и мертвого разбудит, — констатировал с улыбкой Ричи.

— Чайник? Какой чайник? — спросила Риган, потом поспешила на кухню и сняла чайник с огня.

— Мне нравится твое чувство юмора, Риган. Очень важно иметь чувство юмора в нашей жизни.

— Согласна, Ричи. — Риган разлила кипяток по чашкам. — Без этого жизнь могла бы показаться слишком тяжелой.

Они уселись рядышком и стали осторожно потягивать чай из чашек. Риган заметила, что веки Ричи стали совсем тяжелыми.

— Пора нам немного отдохнуть. Уже довольно поздно. Я лягу на эту кушетку.

— Конечно, тем более что эту кушетку можно и разложить, — с энтузиазмом поддержал ее идею Ричи.

— Правда?

— Эта кушетка модели «Кастро конвертибл» — раздвижной конструкции. Мы с Бёрди просто обожали смотреть, как малышка Бернадетт Кастро ловко и быстро раздвигала такие кушетки в своих знаменитых рекламных роликах. Мне почему-то пришла в голову мысль, что помощь Бернадетт очень пригодилась бы нам, когда мы пытались сдвинуть с места тот проклятый мусорный бак у дверей фабрики.

— Сейчас она — глава фирмы, — сообщила Риган. — И теперь уже не снимается в рекламных роликах, а сама делает их для передачи «Имас по утрам» в Нью-Йорке. В последний раз, когда я была дома, я слышала, как Имас страшно ругался на нее за то, что она затащила его на какое-то скучнейшее мероприятие, обед или что-то еще в этом роде.

Ричи покачал головой.

— Мне все еще трудно представить себе ее взрослой. Бог мой, как все-таки летит время. Правда, Риган? — С этими словами Ричи поднялся с кушетки и зевнул.

— Это точно, — согласилась Риган, — и прежде чем ты отдашь себе в этом отчет, наступит утро и телефон начнет разрываться от звонков. Все будут звонить сюда, чтобы выяснить, все ли с тобой в порядке после сегодняшнего происшествия.

— Как это будет мило с их стороны! — сказал Ричи и направился к себе в спальню.

Риган начала стаскивать подушки с кушетки, чтобы удобнее было ее раздвигать.

— Да, действительно, — пробурчала она себе под нос.

* * *

На рассвете из-за гряды гор Колорадо выглянул оранжевый диск солнца. Было еще рано, и поэтому в лагере туристической группы «Уайлд Уэст тур» было тихо и спокойно. Все восемь членов «команды», как они любили себя именовать, лежали, уютно устроившись в спальных мешках, вокруг углей ночного костра. Престон Ландерс плотно обернул ткань спального мешка специального покроя вокруг своей тщедушной фигурки. Ему виделись во сне те рассказы, которые по традиции весь вчерашний долгий вечер звучали у костра.

Согласно заведенной ими самими традиции, каждый вечер вел разговор кто-то один, рассказывая все истории, какие помнил, о своем детстве. Прошлым вечером как раз настал черед Ландерса.

Сначала он поведал собравшимся о своей весьма благополучной жизни в Нью-Йорке, где апартаменты его родителей располагались на Пятой авеню, а окнами выходили на Центральный парк. Эти апартаменты и свою благополучную, устроенную жизнь Ландерс просто ненавидел. Он хотел быть ковбоем, пасти скот, спать под открытым небом. Жажду к такого рода приключениям подстегнула поездка на ранчо одного родственника, которая состоялась, когда Ландерсу было семь лет.