Узелок на память (Фельетоны)

а) добывали солнечные лучи из огурцов;

б) размягчали мрамор для подушек;

в) пережигали лед в порох;

г) выводили голую породу овец;

д) кормили пауков разноцветными мухами, надеясь получить цветную паутину, пригодную на мужские сорочки и легкие дамские платья;

е) …

Впрочем, достаточно! Всех гвоздевых проблем Великой Академии не перечесть: алфавита не хватит. С размахом работали лапутяне. С широким диапазоном!

И все-таки допустили промашку. О лягушке-квакушке ни единым словом не обмолвились. А ведь она, негодная, на каждом шагу загадывает загадки. Весной ни с того ни с сего начинает драть горло, а чего надрывается, одному аллаху известно. Опять же возьмите спячку. Как засыпает квакуша на зиму? Кладет ли она передние лапы под голову или, наоборот, укрывается ими? Ну, а ежели укрывается передними, то куда девает задние?

Нельзя оставлять эти жгучие вопросы в подвешенном состоянии. Болотная лягушка должна быть выведена на чистую воду. Хватит! Поводила добрых людей за нос.

И тут мы должны поклониться Закаспийскому сельскохозяйственному институту — выручил. Он разделал эту земноводную тварь под орех. Пусть попробует теперь пикнуть! Вся ее подноготная у профессора Н. С. Русланова как на ладони. Вот он, документ, обличающий ее, каналью! Документ не простой, а с позолотой на голубом ледериновом переплете. В этом фолианте все как на духу. Ни один головастик не отвертится!

Нелегко было ученому решать эту животрепещущую проблему. Болот в песках Закаспия, как известно, кот наплакал. Приходилось каждого завалящего лягушонка днем с огнем искать. Но ради науки чего не сделаешь! Даже бассейн ботанического сада был использован под лягушатник. Правда, городские лягушки оказались капризными, не желали подчиняться общеболотной дисциплине. Взрослые «были молчаливы и малоактивны», а выводки — проказники — «никак не хотели выходить из стадии головастика и до самой глубокой осени оставались с нерассосавшимися хвостиками».

Но, как бы там ни было, проблема решена, и печатный труд выдан на гора́. Теперь мы всё знаем о ней, пучеглазой!

Поет она так: «ирр… иррр» или «фюрр… фюрр». И ведь неспроста затягивает песню, паршивая! Она подает голос в самый разгар пробуждения природы. В этот момент, замечает профессор, «пение лягушек слышно и в дневные и в ночные часы». Особенно стараются самцы. «Они энергично плавают, ныряют, прыгают и постоянно квакают». А дабы не было разноголосицы, певцы объединяются и тянут хором, задают концерты.

Для такого разудалого веселья у болотных обитателей есть веский повод. «В это время, — сообщает ученый, — начинается брачный сезон. Лягушки делаются очень крикливыми и подвижными. Они то и дело прыгают, переворачиваются. А между самцами происходят отчаянные драки».

Этакий лягушачий разгул, говорится в трактате, продолжается до самой середины лета. Лишь к осени затихает потасовка между ревнивыми крикунами. Наступает зимняя спячка, воцаряется мир и благоволение. Садись и созерцай! Смотри и любуйся! «А поза зимующей лягушки, — восхищается ученый, — весьма колоритна и характерна: животное передние лапы вытягивает и ими как бы закрывает свои лицевые части, задние же лапы при этом разбросаны беспорядочно».

Читая научное повествование о лягушке, мы восхищались эрудицией автора. С какой тонкой наблюдательностью подошел он к этой актуальнейшей теме! Мы готовы были держать пари, что квакушачья проблема решена институтом окончательно и бесповоротно.

Но профессор скромничает. Не торопитесь, мол, с оценкой нашего труда, ибо в лягушачьем царстве еще множество «белых пятен». Ученый сетует на общественность, дескать, недооценивает она этой злободневной темы. «А ведь нам, зоологам, смогли бы оказать полезную помощь широкие массы — студенты, учителя, школьники, пионеры, охотники и вообще все любители природы. Не проходите равнодушно мимо лягушки, наблюдайте за ней, изучайте ее повадки!»

Ну, коли так, будем ждать от Закаспийского сельскохозяйственного института новых исследований. Желаем большой удачи! Сомневаемся только в одном: вряд ли «широкие массы» клюнут на удочку Н. С. Русланова и встанут на стезю лягушатников!

* * *

Нашлись у лапутян потомки и в Институте удобрений. В его научных планах отпочковалась тема, которая могла бы украсить собой Великую Академию в Лапуте.

У лапутян котировались две агротехнические темы: 1) обработка земли при помощи свиного рыла и 2) обсеменение полей мякиной. Скажем прямо: небогата была у них агрономическая фантазия.

Наши агротехники перещеголяли лапутян своей остроумной выдумкой. Они решили испытать культурное растение на… беспризорность. Что, например, произойдет с тем или иным злаком, если его оставить на произвол судьбы? Посеял — и баста! Никакой заботы о нем. Пусть себе растет, как знает! А мы посмотрим, понаблюдаем и сделаем заключение.

И представьте себе, опыт удался на славу. Беспризорные посевы потонули в сорняках и зачахли. Сгинули! Вышел не урожай, а макулатура, сборище лебеды и молочая.

— Вот то-то! — резюмировали ученые-агрономы и повторили свой эксперимент еще дважды. — Наука требует жертв!