Ужас на поле для гольфа. Приключения Жюля де Грандена

В ее последней ипостаси, поклоняясь ей, совершают непристойные и кровавые обряды, чаще всего приносят человеческие жертвы. Ее покорными помощниками служат тхэги, и от ее страшного имени вся Индия дрожит, потому что закон англичан еще не уничтожил ужасную практику тхэгов.

Теперь, когда я увидел этот грязный образ, стоящий в доме мадам Четвинд, я задумался. Тем не менее, я засомневался, – что позже оказалось правдой, – потому что казалось странным, что боги Востока влияют на народы Запада. Вот, триста тысяч англичан держат в полном подчинении столько миллионов индусов, хотя подданные каждый день проклинают своих хозяев всеми богами, которых они почитают. Кажется, подумал я, только те, кто стоит ближе к голым истинам природы, могут быть затронуты богами и богинями, которые являются олицетворением природных сил. Я не знаю, так ли это, это всего лишь моя теория. Во всяком случае, я не видел большой связи между идолом и болезнью нашей леди, пока мой друг Троубридж не поведал мне о ее индейской родословной. Тогда я сказал себе: «Не может ли она, которая имеет смесь туземной крови в своих венах, пострадать от силы этой языческой богини? Или возможно, растворенная кровь слабее, чем чистопородная, и злое воздействие Черной Богини могло найти какую-то лазейку в ее защите». Одно можно сказать наверняка: в доме мадам Четвинд явно ощущался запах восточного ладана, но нигде не было видимых доказательств того, что такой парфюм могла использовать изящная женщина Запада. Я принюхался, как собака, и осмотрел ее, и дважды поцеловал ее пальцы на прощание, чтобы окончательно убедиться в этом. Этот ладан, непонятно откуда, насторожил меня.

Вы помните, друг мой Троубридж, как я спросил ее горничную о запахе трута, и то, как мало я получил от нее в ответ. «Здесь творятся дурацкие дела», – сказал я себе, когда мы вышли из дома. И поэтому я сделал отпечаток ключа передней двери, чтобы мы могли снова войти туда и посмотреть, что к чему.

– Eh bien, друзья мои, разве мы не насмотрелись достаточно в следующую ночь, когда увидели, как мадам Айдолин кланяется и добровольно предлагает свою душу и тело Черной Богине? Именно так.

«Как преодолеть эту восточную злость? – спросил я себя. – Добрая Кэти Руни искупала ее в святой воде, и благословенная жидкость только подпалила эту столь бесчестную голову. Очевидно, сила западной религии в этом случае малозначительна. Ах, возможно, она овладела мадам Четвинд из-за ее первобытной крови. И что теперь делать?»

Mort d’un chat, внезапно всё сошлось! На ужине в Нью-Йорке я встретил молодого доктора Вольфа. Он чистокровный индеец, и, как он мне поведал, целитель своего народа. Теперь, если слабость этой женщины в ее индейской крови, разве не такая же кровь может стать ее силой и защитой? Я надеялся, что это так.

– Поэтому я убедил мсье Вольфа пойти со мной и призвать силу своего Великого Духа против злой силы Кали. Кто победит? Le bon Dieu только знал, но у меня были надежды.

Он одарил нас насмешливой улыбкой, и потом продолжил:

– Индейцы Америки, друзья мои, были поистине un sauvage noble[229]. Испанцы видели в них только что-то вроде зверей, которые должны быть порабощены и разграблены; англичане видели в них только преграду для овладения новой страной, и как таковые, они должны были быть изгнаны или истреблены; но для французов они были благородными персонажами. Ха, разве мои прославленные соотечественники, сиры Ла Саль и Фронтенак[230] не предоставили им справедливые пошлины? Безусловно. Их дружба была верной, их мужество – несомненным, их религия – чистой. Почему же мы не могли призвать Великого Духа индейцев?

Мы знаем, друзья мои, или, по крайней мере, мы думаем, что знаем, что есть только один истинный Бог, всемогущий и вечный, без тела, долгов или страстей; но одинаков ли этот Бог для всех народов? Mais non. Для арабов он – Аллах; для многих, называющих себя христианами, Он – всего лишь своего рода небесный Санта-Клаус. Я очень боюсь, друг мой Троубридж, что для многих ваших самых серьезных проповедников Он – всего лишь неприятный старик со словами: «Ты не должен!», выбитыми на его лбу. Но для всех этих различных представлений Он по-прежнему является Богом.

А что с языческими божествами? – он сделал паузу, выжидательно глядя на каждого из нас, но, когда мы ничего не ответили, продолжил отвечать на свой собственный вопрос: – Они – ничто, и все же они – что-то. Это сосредоточенная сила мысли, ошибочной веры, заблуждений.