Ужас по средам

То и дело я поглядываю на свою сестру, которая сидит за рулем, и пытаюсь подыскать подходящую форму для благодарности. «Интересно, все сестры такие или нет?» – мелькает мысль. По правде говоря, я терпеть не могу, когда приходится просить Лиэнн вызволить меня из очередной беды.

Я вспоминаю наше путешествие из Шотландии после кошмара по имени Алекс. Крохотный самолет принес нас из Инвернесса в аэропорт Гэтвик, и оттуда мы с Лиэнн отправились в ее лондонский дом. На тот момент она была замужем всего три или четыре года, и дети были совсем крохотные. У Лиэнн с Джонатаном была постоянная няня, которая оставалась с малышами в отсутствие родителей.

Помню, втихаря я осуждала сестру за то, что та не отказывается от няни, даже будучи не занятой на работе. Теперь я сожалею о своей тогдашней самоуверенности. Что я знаю о воспитании детей? И что бы я делала тогда без поддержки Лиэнн? И не только тогда, но и сейчас.

– Лиэнн, я тебе очень благодарна.

– Знаю. И еще я знаю, что тебе это как кость в горле – принимать мою помощь. И вообще чью бы то ни было.

Я смеюсь, а сестра хлопает меня по плечу ладонью:

– А помнишь, как ты сломала ногу? Сколько тебе тогда было?

– Двенадцать.

– Точно. И ты никому не позволяла помогать тебе с костылями. Отказалась от кровати на первом этаже, а по лестнице взбиралась и съезжала на заднице.

– И правда. А я и забыла.

– Зато мы с мамой помним. Вот где кошмар-то был. Один раз ты поскользнулась и так скатилась по ступенькам, что мы были уверены – ты и вторую ногу сломаешь.

Я хохочу, а потом сама уже жду коронной фразы, обещая себе промолчать в ответ, – потому что сестра права.

– Наша маленькая мисс Упрямица.

Я достаю телефон, чтобы скоротать дорогу, и меня снова настигает это новое ощущение. Я считаю дни. Пятница. Пять дней – еще пять дней ждать и гадать, что он выкинет в следующий раз.

Я отворачиваюсь к окну и вдруг понимаю, что прислушиваюсь к своему дыханию. И как-то по-особому ощущаю свое тело. «Я порежу тебя проволокой для сыра».

Неужели они правы? И это все-таки Алекс?

Дело в том, что я сама совсем не представляю его в роли своего преследователя. Пусть слишком поздно, но я все же поняла, что никогда ничего для него не значила. Я была для него прикрытием. Тем, что придавало ему респектабельность. Алекс втянул меня в свою жизнь с одной-единственной целью: убедить родителей учениц, школьных учителей и вообще всех окружающих, что он счастливо помолвлен. Очаровательный молодой человек с очаровательной невестой – следовательно, совершенно безопасный для девочек-подростков.

Так что я сомневаюсь, что он хоть раз вспомнил обо мне после того, как все раскрылось. Он злился на полицию, на родителей ученицы, на прессу. В суде он клялся, что любит ту девочку, с которой сбежал, а возраст – всего лишь цифра. Утверждал, что его неправильно поняли. «Как можно вообще судить человека за любовь к кому-то?»

Он ни разу даже словом не упомянул меня в суде, так с чего бы ему теперь меня преследовать? Зачем? С какой целью? Что это ему дает?

– Лиэнн, ты тоже думаешь, что это Алекс? – вдруг спрашиваю я у сестры и даже сама удивляюсь своему вопросу.

Она теребит ремень безопасности и только потом отвечает:

– Честно? Я не знаю. Но, по-моему, не стоит сбрасывать со счетов такую возможность. Он же сидел в тюрьме. Кто знает, на что он теперь способен? Я просто хочу быть уверенной, что тебе ничего не угрожает.

– Что со мной не так, Лиэнн? – У меня вырывается тяжелый вздох. Я разглаживаю край своего свитера.

– Ты о чем?

– О том, что все это случилось именно со мной. И то, и другое. Как два снаряда в одну воронку. Даже смешно. – Я вытаскиваю из кармана резинку и стягиваю волосы в хвост.

– Ты права – неудач на твою долю выпало больше чем достаточно. Но кому, как не тебе, знать – если уж жизнь начинает играть с нами в кошки-мышки, она не признает слова «честно». Разве твоя работа тебя этому не научила? – И она прибавляет звук радио, давая понять, что беседа закончена.

Намек понят, и я снова утыкаюсь в телефон.

Я добавила в закладки несколько страниц о преследователях. Одна мысль не дает мне покоя после вчерашнего разговора с Джеком. Он, разумеется, прав. Мне до смерти хочется написать обо всем этом. Хотя бы для того, чтобы скинуть тяжесть, не держать все внутри.

Я перескакиваю со страницы на страницу – снова просматриваю данные, которые нарыла еще тогда, после первого звонка.

Судя по всему, преследователи редко становятся убийцами. Зато многие убийцы начинают как преследователи. Почти все жертвы знают своих преследователей в лицо. И не сообщают о них в полицию, боясь только усугубить ситуацию. А потом жалуются, что полиция ничего не делает.