Ужас в музее

Слушатели были потрясены не меньше меня. В течение следующей четверти часа никто из нас не поднял голос выше пугливого шепота, проводя параллели между преданиями из «Черной книги», взбудоражившей прессу активностью тайных сект и последними зловещими событиями в музее. Гатанотоа… Не только он сам, но и его четкое изображение способно обратить созерцателя в камень – Т’йог – фальшивое заклятие – он не вернулся из цитадели – истинный свиток может полностью либо частично избавить от окаменения – дошел ли он до наших дней? – запретные культы – туманные высказывания сектантов: «Это может быть только он», «Он видел Его своими глазами», «Он все сознает, но не может видеть и чувствовать», «Он помнит то, что было сотни веков назад», «Истинный свиток вернет ему свободу», «Нагоб хранит истинный свиток», «Потом он скажет, где найти Его». И только забрезживший за окнами рассвет вернул нас к реальности, которая подсказывала, что разумнее всего будет закрыть данную тему, не пытаясь найти объяснения и по возможности не думая об этом вообще.

Мы ограничились лишь кратким заявлением для прессы, договорившись и впредь строго дозировать исходящую информацию. Таким путем нам удалось избежать огласки, когда вскрытие тела фиджийца выявило под окаменелой внешней оболочкой абсолютно неповрежденные внутренние органы, в том числе и мозг. Данная аномалия стала предметом бурных дискуссий среди посвященных в тайну медиков. А если бы об этом пронюхали бульварные писаки, нетрудно представить себе, какой поднялся бы гвалт, с неминуемым привлечением легенд о жертвах Гатанотоа, якобы навеки сохраняющих живой мозг и ясное сознание.

Впрочем, от внимания ушлых репортеров не ускользнул тот факт, что человек, державший в руке свиток с явным намерением просунуть его к мумии через отверстие в стекле, не подвергся окаменению, в отличие от его сообщника, который к свитку не прикасался. Но когда они потребовали провести эксперимент – приложить свиток к окаменевшему телу и к древней мумии, – мы решительно воспротивились, не желая идти на поводу у нелепых суеверий. Разумеется, мумия была удалена из экспозиции; ее поместили в музейную лабораторию, дабы подвергнуть всестороннему обследованию с участием авторитетных специалистов. Памятуя о прошлых инцидентах, мы усилили охрану, но попытка проникновения в музей все же была предпринята: 5 декабря в 2 часа 25 минут пополуночи сработала сигнализация, что обратило преступника (или преступников) в бегство – к сожалению, еще до прибытия полиции.

Я очень рад, что общественность осталась в неведении относительно многих других обстоятельств данного дела. Как бы я хотел, чтобы этим все и закончилось! Конечно, какие-то утечки неизбежны, в том числе и по моей вине (ибо я не могу знать заранее, как распорядятся этой рукописью душеприказчики), но, по крайней мере, их воздействие на публику будет не столь шокирующим, как могло бы случиться по свежим следам событий. Большинство попросту не поверит рассказанному. Так уж устроены обыватели – они готовы проглотить любой бред желтой прессы, но воистину грандиозные и ошеломляющие откровения вызывают у них лишь недоверчивый смех. Может, так оно и лучше для их психического здоровья.

Как я уже говорил, мы запланировали всестороннее обследование мумии. И оно было проведено 8 декабря (ровно через неделю после ужасной кульминации) под руководством известного медика Уильяма Майнота, которому ассистировал наш таксидермист, доктор Уэнтворт Мур. Ранее доктор Майнот наблюдал и за вскрытием окаменевшего тела фиджийца. Кроме них, присутствовали господа Лоуренс Кабот и Дадли Сэлтонстолл из попечительского совета, музейные сотрудники Мейсон, Уэллс и Карвер, два корреспондента научных журналов и ваш покорный слуга. За последнюю неделю в облике мумии не произошло заметных изменений, разве что ее открытые стеклянистые глаза иногда слегка смещались в орбитах, что можно было объяснить размягчением мышечных волокон. Персонал музея панически боялся смотреть на эту тварь (ощущение, что она осознанно следит за окружающими, было невыносимым), да и сам я с трудом заставил себя принять участие в этой процедуре.

Доктор Майнот прибыл в начале второго пополудни и через несколько минут начал осмотр мумии. С первыми же прикосновениями поверхностные ткани начали распадаться под его пальцами. Учитывая этот факт, а также нашу информацию о постепенном размягчении тела после 1 октября, – он решил безотлагательно провести полное вскрытие, пока ткани не разрушились еще больше. Все необходимые инструменты имелись в лаборатории, и он сразу приступил к делу, вслух удивляясь необычной волокнистой структуре мумифицированной кожи.