Ужасная медицина. Как всего один хирург Викторианской эпохи кардинально изменил медицину и спас множество жизней

Вскоре Листеру представилась возможность протестировать шелковые лигатуры на человеке – к нему пришла женщина с аневризмой сосудов ноги. Листер замочил шелк в карболовой кислоте перед использованием и увязал артерию, которая питала отек. Пациентка выжила, но через десять месяцев умерла после разрыва второй аневризмы. При вскрытии Листер обнаружил, что шелковая лигатура растворилась; однако, рядом с раной образовался крошечный карман гноя, который, как он полагал, спровоцировал появление абсцесса. Очевидно, что шелковые лигатуры не могли считаться долгосрочным решением, на которое он надеялся, и вот тогда Листер обратил внимание на другой органический материал – кетгут.

Термин «кетгут» на самом деле не совсем верен. Нить такого типа не изготавливается из кишечника овцы или козы, хотя иногда его можно сделать из внутренностей крупного рогатого скота, свиньи, лошади, мула или осла. Листер еще раз проверил лигатуру на животном, прежде чем перейти к людям, на этот раз выбрав в качестве подопытного теленка. Племянник Рикман Джон Годли помогал Листеру в эксперименте: «Помню операцию как яркую картинку… бритье и очистка места разреза, тщательное внимание к каждому аспекту антисептики, повязка из полотенца, пропитанного карболовым маслом, и алебастровый Будда моего деда на камине, созерцающий с непостижимым видом, как человек обслуживает зверя». Через месяц теленка зарезали, мясо разделили между ассистентами Листера, а артерию обследовали. Лигатура из кетгута полностью абсорбировалась окружающими тканями.

К сожалению, когда Листер начал тестировать кетгут на людях, он обнаружил, что материал растворяется слишком быстро, что подвергает пациента риску вторичного кровоизлияния. Он экспериментировал с широким спектром растворов карболовой кислоты и смог замедлить процесс. После публикации результатов в The Lancet редакторы журнала прокомментировали, что кетгутовая лигатура обещала быть «гораздо больше, чем просто вкладом в практическую хирургию», потому что она продемонстрировала, как мертвый органический материал может быть поглощен живым телом. Наложение кетгута быстро превратилось в стандартную процедуру в рамках антисептической теории Листера – и это лишь один из примеров того, как он совершенствовал разработанную систему.

По факту, его одержимость улучшением лигатур из кетгута охватила всю его дальнейшую карьеру. После переезда в Эдинбург Листер начал тщательно записывать результаты своих экспериментов в тетради размером в триста страниц (таких тетрадей к моменту его выхода на пенсию накопилось аж четыре). Самая первая запись в первой из тетрадей – о кетгуте, она датируется 27 января 1870 года. Завершаются исследовательские записки рассуждениями на эту же тему в 1899 году.

* * *

Листер продолжал совершенствовать свои методики, что скептиками трактовалось как признание несостоятельности оригинальной системы. Они не понимали, что эти корректировки – часть естественного развития научной теории. Джеймс Симпсон снова включился в полемику, предложив почти фаталистический подход к проблеме, преследующей больницы страны. Если перекрестное загрязнение невозможно контролировать, утверждал он, то больницы должны периодически разрушаться и отстраиваться заново. Даже старый учитель Листера Джон Эрик Эриксон согласился с Симпсоном. «После того, как больницу охватила пиемия, здание невозможно дезинфицировать никакими известными гигиеническими средствами, как невозможно очистить головку сыра от личинок, которые в ней завелись», – писал он. В голове Эриксона существовало только одно решение, и это не была антисептическая система его бывшего ученика. Он выступал за массовый «демонтаж зараженных строений».

Но, несмотря на все то сопротивление, с которым столкнулся Листер, на его стороне было множество единомышленников, признавших революционный характер его открытий. Первоначально антисептическая система получила бо́льшую поддержку на континенте, нежели в Великобритании, – настолько, что в 1870 году Листера пригласили (как французы, так и немцы) обучить полевых врачей ухаживать за ранами солдат, сражавшихся во франко-прусской войне. Как следствие, немецкий врач Рихард Фолькман стал энергичным последователем Листера (после того, как его госпиталь в Галле переполнился ранеными солдатами, инфекция разрослась настолько, что закрытие лечебницы казалось неминуемым) и достиг поразительных результатов, используя антисептическую систему. После этого методы Листера подхватили другие европейские хирурги, включая датчанина по имени Матиас Иеронимус Саксторф, который сообщил об успехе в письме Листеру. Вооружившись подобными доказательствами, Листер поддевал лондонских хирургов, которые критически относились к его антисептическому лечению: «Довольно странно, что подобные результаты достигнуты в Копенгагене, когда в столице Англии врачи все еще почти не предпринимают серьезных попыток проверить теорию на практике».