Ужасная саба и ее хозяин

До дома Эйдан гнал флаер непривычно для себя быстро и почти не отвлекался на разговоры, только справлялся, как себя чувствует Лейтис, да изредка заговаривал с ней о всякой ерунде, вроде ужина и обычных планов на завтра. Явно хотел долететь поскорее. И их разговоры выглядели так, будто у них все было в порядке и как всегда, ничего страшного не случилось. Почти. Потому что, когда они улетали, Эйдан сказал: "Дома обо всем поговорим, милая", — и она прекрасно знала, что он ни на минуту не забывает о случившемся, как и сама Лейтис. Правда, она не представляла, о чем говорить и чему это поможет.

Но, когда они уже вошли в дом и Эйдан подхватил ее на руки — тоже такое привычное, родное, так нужное Лейтис, и сейчас от этого тоже было больно — он, разумеется, заговорил, как и собирался.

— Девочка моя хорошая, бедная. Теперь я своими глазами видел, от чего ты сбежала, — тихо сказал он и поцеловал ее в висок. — И правильно сбежала. Моя славная, умная, храбрая Лейтис. Никуда я тебя не отпущу и никому не отдам, любимая. Ни за что.

— Он заставит, он всегда добивается своего, рано или поздно. Наверное, если бы захотел, то стал бы и наследником, но не считает это правильным, по счастью для Нортумбии, — печально ответила Лейтис.

— Слава всем богам и благослови они Нортумбрию, — от души согласился с ней Эйдан, воздев глаза к потолку, а потом посмотрел на Лейтис очень сочувственно, снова поцеловал, теперь коснувшись ее губ, и скахал: — Ты его боишься, девочка моя, сильно, и не мудрено. Но он слаб, Лейтис. Вот что я пытался ему объяснить, но он не захотел слушать… Тот, кто угрожает, запугивает, давит — слабый. У него нет власти, и он остервенело пытается ее заполучить. Твои права — у тебя и у меня, а он не имеет права ни на что. Ничего не может сделать, только запугать и заставить. Но это… ужасающе нелепая идея. Пытаться заставить — меня, — они поднимались вверх по лестнице, и Эйдан говорил в такт своим быстрым, четким, уверенным шагам, которые будто отбивали марш по ступенькам, аккомпанируя его словам. Военный марш.

— Тебе кажется, что все так просто, — ответила Лейтис с печалью. — Но на самом деле нет, и власть, вполне реальная, у него есть. Пусть не прямая над нами, но он использует имеющееся, чтобы добиться своего.

— Мне кажется, что герцог Гвентский сейчас будет вертеться, как уж на сковородке, и пойдет на любую подлость и жестокость, лишь бы не оказаться проигравшим, — ответил Эйдан очень серьезно. — И я его не боюсь. Я таких видел предостаточно, при власти и с деньгами… Самонадеянных болванов. Я понимаю, как он думает, его сильные и слабые места, представляю, как он будет действовать дальше. Он про меня — не понимает ничего. И не поймет. Это битва вслепую, где он будет размахивать топором с завязанными глазами, пытаясь попасть в меня. Ну, поглядим, чего выйдет… Лейтис. Твой отец — не первый и не последний, и я с ним справлюсь, как и с другими: зубастыми, опасными, готовыми на все. Просто доверься мне, прошу. Не приказываю, не велю, прошу. Приказывать я буду, когда до спальни дойдем, и совсем другое, — добавил он в конце и совершенно хулигански усмехнулся, приподняв бровь.

— Хочу верить, но боюсь, — призналась Лейтис. — Как будто все плохое и злое только и ждет, чтобы произойти, когда я перестану бояться. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я.

— Понимаю, девочка моя, — кивнул Эйдан, осторожно открыв дверь спальни. — Страшно расслабляться, когда опасность прямо у порога… Значит, я буду не бояться за нас двоих. И тебя обнимать крепко, чтобы ты меньше дрожала. Вот так, — он улыбнулся, тихой, мягкой ободряющей улыбкой и коснулся ее губ, чтобы начать целовать Лейтис уже всерьез, неторопливо, осторожно трогая ее губы губами и языком ее губ, отстраняясь и приникая к ним снова.

— Ты самый сильный и смелый, мой Эйдан, — у Лейтис даже слезы на глаза навернулись, так она была растрогана, хотя обычно она не могла поплакать без доброй порки, и она очень надеялась, что Эйдан ей сейчас задаст ее. Лейтис нужно было выплакать этот страх и боль перед возможным расставанием.

— Для тебя легко быть смелым, потому что я тебя очень люблю, — сказал Эйдан и осторожно поставил ее на пол, обняв обеими руками, поглаживая по спине и по талии, снова целуя в губы, теперь уже жадно, нетерпеливо. И тут же добавил: — Хозяин тебя очень любит, девочка моя, никогда не пожалеет для тебя строгого воспитания, в котором ты так нуждаешься, — ладонь Эйдана скользнула вниз, на ее попку, забираясь под коротенькую юбочку и задирая ее вверх, и он тут же от души шлепнул ее по ягодице.

Лейтис выгнулась и восторженно пискнула.

— О да, мой самый строгий, самый властый, самый внимательный и заботливый хозяин.

У нее немедля начало все сжиматься меду ног в восторге предвкушения. Эйдан очень довольно усмехнулся, положил ей на попку и вторую ладонь, погладил — и тоже шлепнул, симметрично.