Ужасная саба и ее хозяин

Это была высокохудожественная порка, Лейтис ощущала всей кожей, но дело было не только и не столько в художественности, но в любви, с которой это делал Эйдан ради того, чтобы доставить ей удовольствие, корого она так хотела. И скорее от растроганности, чем от боли, она все же заплакала.

— Ты такой хороший, Эйда-а-а-ан.

Следующий удар был последним — Эйдан дал ей заплакать окончательно и дал себе закончить начатое, а потом опустился на одно колено возле скамейки, чтобы отвязать ее.

— Просто я тебя люблю, — повторил он свои излюбленные слова. — И ты у меня замечательная, моя Лейтис, моя любимая девочка, — он поглаживал ее по спине и по бокам, целовал плечи, а отстегнув браслеты, сразу же подхватил на руки и понес к кровати, на ходу сцеловывая слезы с ее лица.

— Ты у меня самый лучший, самый любимый. Я без тебя не могу, — Лейтис вцепилась в Эйдана и плакала навзрыд, выплескивая все свои переживания, весь свой ужас перед происходящим, все свои истерзанные чувства, позволяя себе все сильнее ощущать, насколько глубока ее любовь к Эйдану и как чудовищно плохо ей даже от мысли, что они могут не быть вместе. Ее будто распиливали пополам, выдирали клещами душу, и это было не то, с чем можно смириться и потерпеть.

— Девочка моя любимая, хорошая моя… Ты у меня тоже лучшая. Ты у меня единственная, — шептал Эйдан, уложив ее на кровать и обняв. И продолжал сцеловывать слезы, гладить ее по голове, по спине, обнимал еще крепче и целовал снова. Лейтис знала, что он ощущает все, что терзает ее внутри, буквально раздирает на части, выливаясь наружу рыданиями. — И я без тебя тоже не могу никак, и не буду. Я здесь, я с тобой, буду с тобой, любимая моя… Чудесная. Милая, — она тоже чувствовала, хотя ее переживания были такими сильными, все равно ощущала — нежность, заботу, любовь, которые были в каждом его слове, в каждом движении. Все, что он дарил ей каждый день и был готов дарить еще, снова и снова. Не мог иначе, ни в чувствах, ни в словах, ни в делах.

И Лейтис потянулась навстречу к этим прекрасным чувствам, первая его поцеловала, еще не прекратив плакать, потому что важнее всего ей было быть с ним сейчас. Всегда. А Эйдан целовал ее в ответ, и тут же развязывал корсет, продолжая ласкать ее медленно и неторопливо, а потом, избавившись от него и от юбки — целовать ее везде, шею, плечи, грудь, живот.

— Люблю тебя… люблю тебя всю, хочу тебя целовать везде… — шептал он, обдавая кожу Лейтис теплым нежным дыханием, и целовал снова. Перевернул ее на живот — и продолжил целовать спину, и поглаживать руками по бокам. Будто и впрямь хотел поцеловать везде. Он спускался губами вниз, до самой ее попки, и там Лейтис ощутила, как он неторопливо, с удовольствием провел языком по тому "узору", который совсем недавно выписывал плеткой. — Всегда хотел так сделать… всегда. С первого дня, — тихо сообщил Эйдан и продолжил, вылизывать и целовать, будто довершая языком и губами свое "творение".

— Надеюсь, так тебе слаще, что оно выжданое, любимый, — ответила Лейтис, выгибаясь в его руках, наслаждаясь ощущением этих болезненно-притягательных ласк.

— С тобой… всегда сладко, моя хорошая, — ответил Эйдан, тут же скользнув рукой между ее ног, приподняв ее за бедра, чтобы она встала на колени, в позу, которая особенно нравилась им обоим. И продолжил — теперь еще более жадно и настойчиво, еще ярче, еще острее. Она ощущала его желание и нетерпение, что он уже едва сдерживается, чтобы не взять ее прямо сейчас. — А исполнять мечты, особенно о тебе — совсем сладко, — он проговорил это совсем севшим, охрипшим от страсти голосом и наконец не выдержал, прильнул к ней, потираясь бедрами, целуя в шею, принялся расстегивать свои брюки, не прерывая ласк и поцелуев, а потом вошел, с тихим стоном удовольствия, двигаясь в ней с таким же наслаждением, с каким целовал и ласкал.

Это было замечательно, крышесносно, Лейтис буквально плавилась в его руках, ощущая одновременно нежность и страсть, тоску и радость, удивительно щемящую смесь чувств, которые были еще острее обычного. И так же ощущала и Эйдана, ощущала, как он ощущает ее — и от этого желает ее еще сильнее, желает одновременно телом и душой, и двигается так, будто хочет вбиться, вплавиться, врасти в нее всем собой. И Лейтис подавалась к нему, прижималась в ответ, тоже желая раствориться в нем. Ощущать его всегда, всегда, каждое мгновение, всей собой. И они двигались в едином ритме, как одно существо, даже дышали в такт — все быстрее, быстрее, пока не добрались до пика удовольствия, тоже вместе, и не сорвались вниз, с наслаждением, от которого замирает сердце и перехватывает дыхание. Это было так хорошо, только так и было хорошо. И засыпать потом в его объятьях, слушая сердце и чувствуя руки. Ощущая, что Эйдан здесь, с ней, по крайней мере, сейчас. Это хотя бы отчасти успокаивало: чувствовать его рядом.

Глава 19